Добрым словом и пистолетом
Шрифт:
– Вы знаете, где сейчас эти люди?
– Узнаю сегодня или завтра. Они осторожны, но, чтобы покупать жертвы и молчание их родителей, нужны деньги. Потому женщина занялась торговлей ядами. Я пыталась подобраться к ней, изображая дамочку, задумавшую отравить мужа, но ничего не добилась, кроме нескольких флаконов с обычной отравой, переданных с посыльными. Эта женщина умна и осторожна, она как-то чувствует, каким клиентам можно доверять, а с какими лучше общаться через посредников. Но мне повезло. В январе одна из сообщниц отравительницы на званом ужине изрядно выпила и проболталась, что продает яды. При этом присутствовал тайный полицейский осведомитель… это была я. Мне пришлось поступить на службу, чтобы задействовать полицию в своих поисках. Я уговорила отравительницу продать мне яд и с флаконом пошла к Никола де Реюни – полицейскому комиссару Парижа, моему начальнику. Он приказал устроить облаву и обыск в доме отравительницы. Там мы обнаружили запас ядов – так полиция и ухватилась за кончик этой нити. Надо отдать должное Никола, он сумел размотать этот клубок, несмотря на то что имена всплывали очень известные.
– Вы хотите, чтобы их арестовали?
– Да. У меня нет никакого желания марать об них руки, пусть местное правосудие об этом позаботится. Главное – вырвать ядовитые зубы у гадюки. После этого она будет не опаснее жабы. Но мне нужна ваша помощь.
– Хорошо, мы вам поможем, – кивнул Ивор.
– На прежних условиях?
– Что? Ах да, разумеется. Кинжал будет уничтожен.
– Спасибо, – с искренней благодарностью произнесла Агата. – Я жду вестей не раньше утра…
– Мы подождем на постоялом дворе, – кивнул Ивор. Порывшись в кошельке, вытащил веточку длиной с указательный
Агата смотрела вслед магам, пока забавная парочка не скрылась за поворотом. Спрятала веточку в рукав и кивнула темноте в ближайшей подворотне. Раздался едва уловимый шорох, и из темноты, тревожно озираясь, выбрался клошар совершенно омерзительного вида. Большое толстое тело, от многослойных драных одежек казавшееся еще больше, и сильные кисти рук вкупе с жестоким нагловатым выражением лица говорили о том, что попрошайничество – вовсе не основной источник доходов этого бродяги. Подойдя к ведьме, клошар принял униженную позу, но смотрел по-прежнему нагло.
– Что-нибудь новое разведал?
– Да что там разведывать-то? – небрежно взмахнул длинной рукой бродяга. – Все и так ясно. Я тот пепел понюхал только и сразу понял – едой… э-э-э… простите, мадам, человеческими костями пахнет.
– Значит, этот дом. Я не ошиблась.
– Если только кто еще в веселом городе Париже не балуется человеческими жертвоприношениями. Здесь все может быть, хе-хе… кха… кха…
Агата с отвращением смотрела на захлебнувшегося кашлем вампира. И этих существ ее соплеменники называли повелителями? Позволили им обращаться с собой, как со скотом? Ведьме нестерпимо захотелось прямо на месте убить тварь, унижавшую ее память одним своим видом. Но вампир был пока нужен. Обитатель трущоб знал больше, чем можно было выведать при помощи денег и даже магии. Это он выяснил, что кто-то покупает у бедняков новорожденных и что дети исчезают потом бесследно. А теперь вот нашел дом, в котором проводили обряд жертвоприношения и где, скорее всего, находился сейчас Испивающий Тень.
Агата кивнула:– Хорошо, веди меня туда.
– А как же ваши друзья? – с некоторой тревогой поинтересовался вампир. – Там, знаете ли, мадам, такая силища вокруг дома, что ой-ой-ой! Я даже подходить близко побоялся!
– Ерунда! – Агата не собиралась демонстрировать перед вампиром неуверенность. – Я сама решу, стоит ли звать кого-то на помощь. Иные союзники бывают опаснее врагов.
Вампир поежился под острым взглядом ведьмы и пробормотал:– Зачем же было вообще их предупреждать, раз вы им не доверяете?
– Я не могу допустить, чтобы этот кинжал вновь улизнул от меня. Ради этого можно пойти на сделку хоть с дьяволом.
Глава девятая
Никогда не апеллируй к лучшим качествам человека. Возможно, он ими не располагает.
Роберт Энсон Хайнлайн Если бы где-нибудь на земле проводились конкурсы среди зануд, Хайша, несомненно, заняла бы в подобном состязании первое место и получила звание «Величайшая зануда всех времен и народов». А если бы и не выиграла, то никак не из-за пренебрежения тренировками – моя богиня регулярно оттачивает мастерство занудства на мне. В этот раз Хайша настроилась внушить мне, что в разговоре с ангелом, пусть даже и опальным, следует гордыню свою усмирить и демонстрировать почтительность и вежливость. Настроилась она серьезно, а потому методично промывала мне мозги всю дорогу до логова господина Ессе. Я и сам признавал, что в ее наставлениях был некоторый практический смысл. Трудно игнорировать очевидные факты, а что может быть очевиднее легкости, с которой меня выставил вон Самуил, лишь только я попытался адекватно ответить на его издевки? А ведь ему даже не пришлось применить физическую силу! Грустно представить, что может натворить эта гора мускулов и жира, если решит, что я его на самом деле оскорбил. С другой стороны, мои попытки быть вежливым в предыдущие наши встречи не побудили ангела хоть чем-то помочь мне. Более того, выгнав меня за наглость, Самуил все-таки снизошел до того, чтобы поделиться кое-какой информацией, хоть и бесполезной в практическом смысле, но отчасти успокоившей меня. Во время же прошлого расследования, когда я вел себя куда более сдержанно, ссыльный ангел лишь озадачивал меня заумными намеками, смысл которых стал понятен слишком поздно. Лично у меня создалось впечатление, что Самуилу глубоко безразлична как моя вежливость, так и моя наглость. Поведение же его зависит от каких-то совершенно непредставимых причин вроде прихоти левой пятки. Хайшу эти рассуждения почему-то совершенно не убедили. Она бы и дальше с удовольствием занималась моим воспитанием, но тут мы наконец-то пришли. И тут же выяснилось, что мне не придется разыгрывать из себя благовоспитанного джентльмена. Самуилу было не до моей вежливости. Нет, его, несмотря на мрачные предсказания Хайши, не убили. Вернее будет сказать – не добили. Войдя в комнату Самуила, я поначалу не заметил ничего особенного. Разве что мое появление не вызвало традиционных язвительных комментариев. Господин Ессе, как всегда развалившийся в кресле перед стеной телевизоров, вообще не соизволил отреагировать на мой приход. С другой стороны, мы не так уж часто видимся, чтобы можно было говорить о настоящих традициях. То есть я хочу сказать, Самуил, конечно, глумился надо мной каждый раз, когда я приходил к нему за помощью. Но вдруг сегодня ангел, например, пребывал в особенно благодушном расположении духа? Стараясь не нарушить это его состояние, я поздоровался с умилившей меня самого вежливостью – если память не изменяет, в последний раз я так вежливо разговаривал лет десять назад с деканом в институте, когда вставал вопрос об отчислении. Никакой реакцией мои старания не были вознаграждены. То есть буквально – ангел даже ухом не шевельнул в знак того, что слышит меня. Это навело на мысль, что господин Ессе пребывает, напротив, в особенно гадком настроении и потому делает вид, что меня в его доме вообще нет. Обидно, конечно, но куда более привычно. Честно говоря, я даже не представлял, как себя вести с добродушным и веселым Самуилом. Зато как разговаривать с мрачным и ехидным ангелом, я знал. Однако на мою последующую тираду, полную эвфемистических намеков на близкое родство ангела с такой достойной птицей, как индюк, тоже никакой реакции не последовало. Не считая запоздалой попытки Хайши зажать мой рот моими же руками. Ангел к оскорблениям остался так же безучастен, как и к вежливости. Некая мысль, мелькнувшая в сознании, наконец выкристаллизовалась, и я потянул из кобуры револьвер. В комнате не было ни одной кошки. Вообще-то у Самуила три страсти: книги, телевидение и кошки. В его доме горы книг, десяток телевизоров и, думаю, десятка полтора кошек. Подсчитать точное количество беспокойных зверьков мне как-то в голову не приходило, да и вряд ли у меня что-нибудь из этой затеи получилось бы. В прошлые мои визиты кошки частью возлежали на грудах книг в томных позах, частью носились по комнате, то покидая ее через открытое окно, то возвращаясь тем же путем назад, ели, вылизывались и не особо обращали внимание на нас с ангелом. Сейчас же я не видел ни одного животного. И Самуил не подавал никаких признаков жизни. Мне вспомнилась шутка Хайши. Ангел вроде как не мог умереть, но, с другой стороны, что я знаю об ангелах? Держа наготове револьвер, я подкрался к Самуилу и убедился, что взгляд его совершенно неподвижен, а зрачки сужены так, что почти не видны. На мое размахивание ладонью перед лицом они не отреагировали. Хорошей новостью было то, что глаза Самуила не помутнели, роговица была влажной. Жив. «Вик, я чувствую вокруг сильную магию смерти!» Я– …ть!!! – с чувством произнес Самуил, расправляя крылья и с отвращением растирая в пыль остатки заклинания. – Наконец-то! Я уж начал беспокоиться, что ты сам не догадаешься, что нужно сделать!
Я поскорее вернулся к обычному зрению – так ангел смотрелся привычнее. Кошки, уловив перемену, довольно урчали и с удвоенной энергией ластились к хозяину, покрывая и без того неопрятный халат новыми наслоениями шерсти.
– Мог бы и спасибо сказать, между прочим! – без особой надежды буркнул я. – Все-таки мы тебя вроде как освободили.
Ангел так и ждал этих слов. Скорчив мину, в которой сочетались презрение и удивление, надменно спросил:
– Спасибо?
– Я и забыл, что ты не знаешь смысла некоторых слов, – хмыкнул я. – Ладно, проехали. Лучше скажи, кто это тебя так раскатал?
– Да так… один не в меру шустрый колдунишка, – небрежно отмахнулся Самуил. – Застал врасплох… Из-за тебя, между прочим! Так что благодарить мне тебя совершенно не за что!
– Из-за меня? – пришла моя очередь удивляться. У меня это получилось куда искреннее. – А я-то тут каким боком?!
– Кое-кто – не будем показывать пальцем, хотя я имею в виду именно тебя, – повадился бегать ко мне за советом по любому поводу. А еще кое-кто очень не хотел, чтобы я тебе помогал, вот и постарался меня устранить. Убить меня у колдуна, конечно, кишка тонка, но нейтрализовал он меня вполне качественно. Правда, он не знал про твою сожительницу и не мог предвидеть ее вмешательство.
– И кто же этот «кто-то»?
– Ишь какой быстрый! – со знакомой противной ухмылкой произнес Самуил. – С чего это я стану тебе все рассказывать?
Я даже слегка опешил от такого заявления. Ну… совсем слегка – чего-то подобного от этого заносчивого типа и следовало ожидать.
– Я же тебе помог!
– Не переоценивай своей помощи, – скривился ангел. – Колдун не учел еще одно обстоятельство. Меня все равно бы освободили, просто немного позже. Надеюсь, ты не настолько вульгарен, чтобы требовать оплатить добровольно оказанную помощь?
– Я именно настолько вульгарен! – зарычал я, теряя терпение. – Выкладывай, кто это был!
– Тем более не скажу. – Самуил отвернулся к телевизорам и принялся рассеянно поглаживать сразу трех кошек, оккупировавших его колени. – Твоя вульгарность освобождает меня от угрызений совести… Шучу! Их у меня и не было. До сих пор ты прекрасно выкручивался и без моей помощи. И есть основания считать, что так будет и дальше. Не вижу причин портить эту любопытную партию своим вмешательством.