Добрым словом и пистолетом
Шрифт:
Ретроспектива
1679 год, Франция, Париж
Дом не выделялся среди других домов на этой улице – обычное жилище парижанина с не особо высоким, зато надежным доходом. Но шагах в десяти от крыльца Агата почувствовала необъяснимое желание уйти. Ей пришлось сосредоточиться на своей тени, защищаясь от колдовского полога, окружающего дом. Будь ведьма чуть слабее, и чужая воля заставила бы ее уйти, полностью забыв про это место.
В префектуре служат обычные люди. Когда они придут арестовывать убийцу, то окажутся беспомощнее
Ведьма прокралась вдоль фасада дома к черному ходу. Служанки в Париже все одинаковые, служат ли они в доме галантерейщика, ювелира или ведьмы, в этом Агата убедилась на собственном опыте. Приучить их запирать черный ход невозможно. Если забудешь приказать, а потом еще и проверить, так и останется на ночь дверь открытой. Агата осторожно толкнула дверь и ухмыльнулась, услышав тихий скрип – так и есть, не заперто.
Оглянулась, чтобы позвать вампира, но того нигде не было. Запоздало сообразила, что для него колдовской полог наверняка оказался слишком мощным и теперь упырь шлепает неизвестно куда, гадая, чего ради он забрел в этот район. Неважно, упырем можно заняться потом. Если это «потом» будет.
В доме напряжение теневого колдовства было просто невыносимым. Если Врата еще и не открыли, то это должно было произойти вот-вот. Агата вытащила из корсета веточку и, поколебавшись, все-таки сломала ее. Ивор ушел от места встречи пешком, он довольно стар, значит, постоялый двор был расположен где-то там, недалеко. Сюда он доберется, самое быстрое, за четверть часа. За это время либо ведьма уничтожит Испивающего Тень, либо он сам уничтожит ее. И тогда пусть уж Ивор попытается остановить безумцев.
Агата прокралась мимо кухни, откуда доносился топот маленьких лапок и звяканье посуды – крысы искали объедки. Минула чулан, в котором кто-то возился, стонал и хихикал. Похоже, нерадивая служанка хорошо проводила время. Впрочем, весь дом внутри был пропитан неистовым плотским желанием. Осознав это, Агата встревожилась – где-то в доме проводился очередной ритуал, и он вполне мог оказаться завершающим.
На хозяйской половине было темно и тихо. Агата перешла на колдовское зрение и содрогнулась от отвращения – под действием сотен ритуалов, проводившихся здесь, дом в Тени выглядел мерзко. Изогнутые, в наплывах и впадинах стены белесо-розового цвета напоминали рыбьи кишки. Из струящейся по ним слизи выглядывали растекшиеся, словно расплавившийся воск, человеческие головы, руки и иные части тел. Ведьма несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь, и пошла на запах, источаемый проводящимся ритуалом. Это было похоже на игру в «холодно – горячо». Только во время игры не приходится так спешить.
Наконец Агата заметила в одном месте на полу пульсирующий теневой силой квадрат. С облегчением вернувшись к обычному зрению, ведьма откинула ковер, под которым обнаружила люк. Схватившись за кольцо, подняла крышку. Крутая узкая лестница вела вниз.
Агата собралась с духом, вытащила из потайных карманов в складках платья две навахи и ступила на лестницу. Рукояти складных ножей, управляться с которыми ведьма научилась еще в Испании, успокаивающей тяжестью легли в ладони. Давление теневой магии усилилось, Агата спустилась в подвал и увидела своих врагов.
Она ошиблась. Вокруг алтаря стояли трое человек. Мужчина вполне обычной, даже заурядной наружности, но, в общем, вполне симпатичный. Ведьма уже знала, что его зовут Лесаж – обычный авантюрист и фокусник. Женщина – невысокая, стройная и очень красивая, словно светящаяся изнутри желанием. Катрин Ла Вуазен. Отравительница. И некто в тяжелой темной мантии с низко надвинутым капюшоном. Он-то и держал в руках кинжал. Появление Агаты явно стало неожиданностью. Лесаж выронил золотой потир, а Ла Вуазен инстинктивно прижала к груди младенца, словно и не собиралась только что положить его на алтарь. Ведьма лишь мазнула по обоим колдовским взглядом, убеждаясь, что ни колдовской крови, ни настоящей силы в них нет, и уставилась на человека в мантии. Очевидно, он-то и являлся настоящим хозяином Испивающего Тень, а сообщники использовались лишь для грязной работы.
Агата не стала тратить время на разговоры. Быстро чиркнув навахой по запястью, она произнесла заклинание и тряхнула рукой в сторону Лесажа, схватившегося было за шпагу. Несколько капель крови попали на мужчину, и он отлетел к стене, словно его в грудь лягнул конь. Ла Вуазен бросила орущего младенца и метнулась к Агате, явно намереваясь вцепиться в лицо ногтями. Ведьма увернулась и пинком толкнула отравительницу головой в стену. Развернулась и плеснула на человека в рясе скопившуюся в ладони кровь. Подчиняясь заклинанию, капли рассеялись в воздухе мелкой пылью, обратились в тонкие ледяные иглы и устремились к хозяину кинжала. Не желая рисковать, Агата сразу использовала самый сильный прием из своего арсенала. Если бы хоть несколько кровавых игл достигли противника, он был бы обречен – смертельный яд, который Агата создала в собственной крови, распространился бы по всему его телу.
Человек в мантии небрежно отбил кровавый рой одним взмахом рукава.– Ты все такая же горячая, Агата. И все так же не очень умна. Одно слово – дикарка.
– Теодор, – прошипела Агата, узнав голос. – Так ты жив! Я должна была догадаться!
– Я же говорю – ты не очень умна. Но, надо отдать тебе должное, упорна. Ты меня почти настигла в Кабуле, так что даже пришлось инсценировать свою смерть. Я нанял этих двух идиотов выполнять для меня ту часть работы, которая требовала общения с людьми. И все равно ты как-то учуяла меня! Наверное, это инстинкт хищного животного, который мы, европейцы, утратили благодаря цивилизации.
– А ты все так же болтлив, – проворчала Агата. – Мелешь языком, как базарная торговка.
– Я мог бы и обидеться, – хмыкнул Теодор, – если бы не понимал, что твоя наглость – от бессилия. Ты ведь ничего не можешь мне сделать. Сейчас я доведу ритуал до конца и спокойно покину Париж. Конечно, этот город удобен для меня по многим причинам, но он – не единственное место на земле. Думаю, в Венеции или Риме я устроюсь не хуже…
«Значит, кинжал накопил недостаточно силы, чтобы открыть Врата», – мелькнуло в голове Агаты. Это давало небольшой шанс.
Ведьма расслабилась, опустила руки с ножами, позволяя Теодору увидеть и оценить всю ее понурую фигуру. И плеснула вновь скопившейся кровью, но не в колдуна, а на себя.
Теодор на мгновение растерялся, таращась на место, где только что стояла ведьма, и тут же взвизгнул, хватаясь за распоротое предплечье. Ударила в воздух мелкая каменная крошка. Взвились щепки от надрубленных ступеней. Почти невидимое из-за скорости лезвие прошелестело в каком-то дюйме перед носом колдуна.
Это было опасное заклинание, открытое случайно и отложенное до более спокойных времен, когда можно будет его изучить и научиться использовать. Спокойные времена так и не наступили, приходилось использовать его на свой страх и риск. Под этим заклинанием Агата двигалась в десятки раз быстрее, чем обычный человек, но почти не могла управлять телом – мысли не успевали за мышцами. Оставалось покрывать стены, пол и потолок бороздами от ножей и надеяться, что один из ударов случайно придется по Теодору.