Добрый час
Шрифт:
Ребята подхватили:
В царство свободы дорогу Грудью проложим себе…В окнах поднимались занавески. Из-под белых оборок смотрели вслед ребятам дедуси да бабуси.
Из подворотен, узнав своих маленьких хозяев, одна за другой выбегали дворовые собаки — всякие Тявки, Шавки и Жучки. Высунув язык и виляя хвостом, они долго бежали следом, провожая своих друзей.
Наконец показалась крыша школы. Хороша была школа! Большая, белая. Чуть ли не лучшее строение на весь колхоз. Красная, похожая на чешую черепица крыши вся горела в
А рядом с новой трубой, как и раньше на старой школе, жил аист. Стоял в гнезде на длинной ноге и глядел вниз, на проходящих людей. Глаза у аиста были круглые, с белыми веками. Может, это был тот самый аист со старой школы?..
Ребята из детского сада уже не раз видели новую школу, но сегодня она показалась им особенной.
На чисто выметенной площадке перед домом стоял стол. На столе, в синем кувшине с выгнутой ручкой так и сиял огромный букет — ещё больше, чем у Надежды Ивановны. Солнце пронизывало красные, жёлтые, голубые, лиловые лепестки, сверкало на крутых боках кувшина, и по скатерти перебегали разноцветные пятна. Ребята остановились прямо перед столом. Открылась школьная дверь, и навстречу ребятам спустился во двор большой, широкоплечий человек в белой, шитой крестом рубахе.
— Директор, директор… — зашептали мальчики.
За ним осторожно, не поднимая глаз, сошла по ступенькам молоденькая учительница первого класса, рослая, румяная девушка.
— Здравствуйте, ребята! — громко сказал директор. Он приветливо кивнул им бритой головой и уселся за стол.
— Ребята! — сказала молодая учительница. — Сегодня вы вливаетесь из детского сада в школу-десятилетку. Молодое счастливое племя…
У забора раздался шум. Сбежались с берега рыбаки. Молодые рыбачки стояли под деревьями, подперев руками подбородки. Люди заглядывали через головы друг друга. Матери расталкивали собравшихся и говорили:
— Да там же ж моя дытына!
Все смотрели на молодую учительницу. У неё были толстые русые косы, красиво уложенные венком, а плечи — широкие, сильные, как у настоящей казачки. Когда она заговорила, вышли из школы и стали в кружок учительницы всех классов. Муза тихонько толкнула Надю, и Надя увидела, что все они, как одна, красавицы писаные и что все они, как одна, в нарядных шёлковых платьях.
Учительница говорила долго. Хорошо говорила учительница. У неё был такой звонкий голос, что он раздавался на всю Переправу.
Только Надя не всё поняла. Те, кто стоял у забора, родители и бабки, — те, наверно, поняли. Они кивали головами, а когда учительница кончила, захлопали в ладоши. Ребята тоже захлопали, и Надя захлопала вместе со всеми. А Надежда Ивановна одёрнула шаль, вышла вперёд и подала молодой учительнице букет из красных маков. Та широко улыбнулась и крепко, изо всех сил потрясла Надежде Ивановне руку.
Отдав цветы, Надежда Ивановна повернулась, как будто хотела возвратиться к ребятам, но вдруг раздумала. Остановилась, легко кашлянула и сказала почти шопотом:
— Дети!..
Все ребята сразу обернулись к ней.
— Дети! — сказала погромче Надежда Ивановна. — Милые мои ребятки!.. Сегодня очень счастливый день. Вы стали школьниками. Даже когда вы состаритесь и будете такими, как я, вы вспомните этот день. Вы ведь не забыли, как
— Нет! — закричали ребята. — Мы не забыли! Мы помним!
— Вы были тогда совсем ещё маленькие. Многие даже и говорить-то как следует не умели… А теперь вы большие, почти что грамотные.
Надежда Ивановна повернулась к директору.
— Очень порядочно читают, — сказала она. — По складам, но без запинки. Способные, старательные ребята…
Снизу вверх, робко, как будто хотела о чём-то просить, она посмотрела на высокую молодую учительницу.
— Дорогие товарищи, школьные педагоги! — Голос Надежды Ивановны дрогнул и оборвался. — Дорогие товарищи, мне кажется, что это у вас будет хороший класс!.. У нас он был очень хороший… — Молодая учительница, видно, поверила: она закивала головой, а Надежда Ивановна продолжала: — …И вот сегодня мы расстаёмся, дети. Сегодня мы с вами в последний раз прошли вместе по нашей улице. Это очень, очень… хороший день… Я рада. Я очень рада… — Надежда Ивановна вынула свой платочек и приложила его к губам. — Растите, дети, вливайтесь в нашу большую жизнь, как речки и ручейки вливаются в море. Про это красиво и правильно сказала ваша учительница. Мой долг перед родиной, перед товарищем Сталиным воспитывать достойную смену. — Тут Надежда Ивановна стиснула свои маленькие сухие ручки и обернулась к ребятам: — Дети, не посрамите меня. Будьте хорошими школьниками. Растите честными, верными, стойкими, а сердце пусть у вас будет, как и теперь, доброе, справедливое, детское сердце…
— Ладно, — сказал Ивашок и шумно вздохнул.
— И ещё я вам вот что хочу сказать. Тут, на этом самом месте, где построена ваша новая школа, когда-то стояли два барака. Это и была вся Переправа. Больше тут ничего не было: ни моторной станции, ни этих столбов с проводами, ни хлебопекарни, ни ваших хат, и дамбы не было…
— На острову жили! — сказал чей-то голос в толпе.
— Да, была наша Переправа островом. И жили мы тут на отшибе. Никто про нас не думал, никто не помнил. Я ведь и сама тут выросла, в одном из этих бараков. Стены были худые, щелястые… Чуть ветер — насквозь продувает…
— Ты про печку скажи! — крикнула вдруг от забора бабка Мирошничевская. — Все глаза бывало повыплачешь дувши.
— Попрошу, товарищи, соблюдать порядок, — вмешался директор школы. — Слово имеет руководительница детского сада.
— Руководительница детского сада… — медленно повторила Надежда Ивановна. — А ведь если б мне тогда сказали, что здесь будет детский садик для переправских ребят, да я просто бы не поверила! Какое там!.. — Надежда Ивановна засмеялась, вся затряслась от смеха, и стало видно, что она очень старенькая, очень маленькая и добрая. — Никто, никто не поверил бы, — сказала Надежда Ивановна. — Ну хоть ты, Лукьяныч. — Она кивнула стоявшему в толпе деду Антощенко. — Что бы ты, например, ответил, если б тебе сказали, что твой внук будет мотористом, а внучка учительницей в школе-десятилетке?
Тут Надежда Ивановна, видно, о чём-то вспомнила. Она посмотрела на молоденькую учительницу, потом на ребят. Губы у неё задрожали, на глаза навернулись слёзы.
— Так что… учитесь, ребята! — сказала она. — Растите!.. Трудитесь!.. Вливайтесь!..
Директор подвёл Надежду Ивановну к столу, поставил её на самое видное место и вынул букет из синего кувшина. Низко склонив свою большую голову с крутым лбом и мохнатыми бровями, он подал Надежде Ивановне букет. Букет был очень красивый, ещё лучше, чем тот — из маков. Директор отступил на шаг и сказал басом: