Добрый человек из Сычуани

Брехт Бертольд

Шой Да (кричит). Лавка пропала! Он не любит! Это крушение. Гибель. (Начинает метаться по комнате, как пойманное животное, все время повторяя: "Лавка пропала!" Потом вдруг останавливается перед Шин и обращается к ней.) Шин, вы выросли в сточной канаве и я тоже. Разве мы легкомысленны? Нет. Разве когда надо, мы не способны на жестокость? Нет. Я готов схватить вас за горло и трясти до тех пор, пока вы не выплюнете монету, которую украли у меня. Вы это знаете. Времена ужасны, этот город - ад, но мы карабкаемся вверх по гладкой стене. И вдруг кого-нибудь

из нас постигает несчастье любовь. Этого достаточно, все погибло. Малейшая слабость - и человека нет. Как освободиться от всех слабостей, и прежде всего от самой смертоносной любви? Она невыносима для человека! Она слишком дорога! Но скажите, можно ли вечно быть начеку? Что это за мир?

Там поцелуют, а потом задушат.

Любовный вздох - в крик страха переходит.

Ах, почему там коршуны кружат?

Там на свиданье женщина идет!

Шин. Пожалуй, я лучше сразу приведу цирюльника. Поговорите с ним. Это человек чести. Цирюльник - самая подходящая партия для вашей кузины. (Не получив ответа, убегает.)

Шой Да снова мечется по комнате, пока не появляется господин Шу Фу,

сопровождаемый Шин, которая, однако, по знаку Шу Фу снова исчезает.

Шой Да (спешит навстречу). Сударь, я слышал, что вы проявляете интерес к моей кузине. Позвольте мне отставить все условности, все требования приличия и всякую сдержанность, так как в данный момент мадемуазель Шен Де угрожает величайшая опасность.

Господин Шу Фу. О!

Шой Да. Моя кузина, еще несколько часов назад владелица собственной лавки, сейчас почти нищая. Господин Шу Фу, лавка погибла.

Господин Шу Фу. Господин Шой Да, очарование мадемуазель Шен Де заключается не в богатствах ее лавки, а в доброте ее сердца. Имя, которым называет ее этот квартал, говорит само за себя: ангел предместий!

Шой Да. Сударь, доброта влетела моей кузине за один только день в двести серебряных долларов! Пора положить этому конец.

Господин Шу Фу. Разрешите мне высказать более мягкое суждение: с этой доброты самое время снять запрет. Делать добро - в натуре мадемуазель Шен Де. Какое имеет значение, что она кормит четырех человек, - глубоко растроганный, я наблюдаю это каждое утро. Почему бы ей не кормить четыреста человек? Я слышал, что она ломает голову над тем, например, как приютить нескольких бездомных. Мои дома за скотобойней пустуют. Они в распоряжении мадемуазель Шен Де и т. д. и т. п. Господин Шой Да, смею ли я надеяться, что эти мысли, пришедшие мне на ум в последние дни, заинтересуют мадемуазель Шен Де?

Шой Да. Господин Шу Фу, она с восхищением выслушает столь возвышенные мысли.

Входит Ван с полицейским. Господин Шу Фу поворачивается и внимательно

рассматривает полки.

Ван. Шен Де здесь?

Шой Да. Нет.

Ван. Я Ван, водонос. Вы, по-видимому, господин Шой Да?

Шой Да. Совершенно верно. Здравствуйте, Ван.

Ван. Я дружу с Шен Де.

Шой Да. Знаю - вы один из ее старейших друзей.

Ван (полицейскому). Видите? (Шой Да.) Я пришел насчет своей руки.

Полицейский. Она перебита, тут ничего не скажешь.

Шой Да (быстро). Я вижу, вам нужно перевязать руку. (Достает из комнаты шаль и бросает ее Вану.)

Ван. Но это же новая шаль.

Шой Да. Она ей больше не нужна.

Ван. Шен Де купила ее, чтобы кому-то понравиться.

Шой Да. Как выяснилось, в этом уже нет нужды.

Ван (подвязывает руку шалью). Она моя единственная свидетельница.

Полицейский. Ваша кузина, говорят, видела, как цирюльник Шу Фу ударил щипцами водоноса. Вам это известно?

Шой Да. Я знаю только, что моей кузины не было на месте, когда произошло это маленькое событие.

Ван. Это недоразумение! Пусть придет Шен Де, и все разъяснится. Шен Де все подтвердит. Где она?

Шой Да (серьезно). Господин Ван, вы называете себя другом моей кузины. Как раз сейчас у нее большие заботы. Все, кому не лень, эксплуатировали ее ужаснейшим образом. В будущем она не может разрешить себе больше ни малейшей слабости. Я убежден, вы не потребуете, чтобы она все потеряла, дав ложные показания.

Ван (растерянно). Но ведь по ее же совету я пошел к судье.

Шой Да. Разве дело судьи лечить руку?

Полицейский. Нет. Но его дело заставить цирюльника возместить ущерб.

Господин Шу Фу оборачивается.

Шой Да. Господин Ван, один из моих принципов - не вмешиваться в споры моих друзей. (Кланяется господину Шу Фу.)

Шу Фу делает то же самое.

Ван (сняв шаль и возвращая ее обратно, печально). Понимаю.

Полицейский. Я, стало быть, могу удалиться. Ты собрался надуть и кого порядочного человека. Смотри, парень, в следующий раз будь осмотрительнее со своими наветами. Если господин Шу Фу не пощадит тебя, ты попадешь в тюрьму за клевету. Теперь - проваливай!

Полицейский и Ван уходят.

Шой Да. Прошу извинения за этот инцидент.

Господин Шу Фу. Извиняю. (Быстро.) А дело с этим "кому-то" (показывает на шаль) в самом деле в прошлом? Совсем покончено?

Шой Да. Совсем. Его изобличили. Правда, понадобится время, чтобы раны затянулись.

Господин Шу Фу. Будет проявлена необходимая чуткость.

Шой Да. Это свежие раны.

Господин Шу Фу. Она поедет в деревню.

Шой Да. На несколько недель. Однако она будет рада случаю обсудить это предварительно с человеком, которому может довериться.

Господин Шу Фу. За скромным ужином в скромном, но хорошем ресторане.

Шой Да. В интимной обстановке. Спешу поставить в известность мою кузину. Она проявит благоразумие. Она в тревоге за свою лавку, которую рассматривает как дар богов. Попрошу вас обождать - я сейчас. (Уходит в заднюю комнату.)

Шин (высовывает голову). Можно поздравить?

Господин Шу Фу. Можно. Госпожа Шин, сообщите сегодня же опекаемым Шен Де, что я предоставляю им прибежище в моих домах за скотобойней.