Добрый убийца
Шрифт:
— Друг, — прошептал он и, как был в костюме, так и выскочил на мороз. Фигурка в халате завернула на перекрестке в сторону базара. Алексей побежал следом. Азиата он нагнал уже возле базарных ворот:
— Халит! Это я, Алеша.
Почувствовав руку на своем плече, мужчин на вздрогнул и обернулся. В щелочках его глаз Ростоцкий заметил удивление:
— Прости, приятель, обознался. Показалось, что друга встретил, — смутился Алексей.
— Моя совсем не обижайся. Жалко, что не моя твой друг. Но
— Ты с Ферганской долины? — спросил Алексей по-узбекски.
— Да, с Андижана, — услышав родную речь, обрадовался мужчина. — Как узнал?
— По тюбетейке, — ответил Ростоцкий. — "В Узбекистане орнамент головного убора в каждой местности свой.
— Иди сюда, гранат дам, кишмиш дам. Денег не возьму, — предложил азиат, подводя Алексея к прилавку.
Возле подвяленного винограда и гранатов стояло еще двое молодых парней в стеганых халатах.
— Вот земляка встретил, — сообщил им торговец, которого Алексей принял за своего друга. Парни тоже заулыбались.
— Сыновья, — гордо представил молодых людей отец. — Хамид и Умид. А меня Ташпулатом звать.
— А меня, Ташпулат-ака, Алексеем.
Как Ростоцкий ни отказывался, ему положили полный пакет гранатов и винограда. Алексей хотел достать из кармана бумажник, но пожилой продавец не на шутку рассердился:
— Я от чистого сердца тебе хочу подарить наших фруктов, зачем обижаешь. Деньги как воздух — дунул и нету. А подарок на душе дарителя долго теплом лежит.
— Может, тебе что-нибудь по строительству нужно? У меня гвозди есть, дпурупы есть, — предложил Ростоцкий.
— Гвоздики хорошо, только везти далеко.
У нас теперь за деньги все можно купить. Вот наторгуем и дома всего накупим, — отказался от предложения торговец.
Алексей поблагодарил и быстрым шагом отправился на фирму. В одном костюмчике на морозе долго не погуляешь. Вернувшись к себе, Ростоцкий прошел на склад. Кладовщиком на фирме он держал Петра Афанасьевича Виноградова. Пожилой ветеран отличался немецкой аккуратностью и удивительной для русского человека честностью.
— Афанасич, найди мне что-нибудь для подарка, — попросил Алексей.
— Это, смотря, кому дарить? — почесал затылок пожилой кладовщик.
— А что бы ты брату подарил? — поинтересовался Ростоцкий.
— Если из нашего хозяйства, пилу бы подарил. Брат у меня столяр.
— Тащи самую дорогую, — распорядился директор.
Петр Афанасьевич долго копался в ящиках и наконец явился с пилой в руках. Шведский инструмент, упакованный в промасленный пергамент и жесткий картонный футляр, мог порадовать любого мастера. Алексей заскочил в кабинет, накинул пуховик и зашагал на рынок. Но прилавок, где торговал Ташпулат с сыновьями, опустел. Ростоцкий огляделся.
Вдалеке мерзла лишь одна бабка с кислой капустой. После обеда рынки в маленьких русских городах торгуют редко. Алексей прошелся по пустым рядам, заглянул во все палатки и павильончики и грустно зашагал назад Вернувшись на фирму, он снова наведался на склад:
— Петр Афанасьевич, возьми эту пилу и подари своему брату.
Оставив озадаченного кладовщика гадать о причинах хозяйской щедрости, Ростоцкий Явился в кабинет, снял пуховик и, сев за стол, снова перечитал факс немецкой компании.
Надо было составлять ответ. Алексей задумался.
Встреча с узбеком перебила ход привычной деловой жизни Ростоцкий часто вспоминал своего азиатского друга, которого и напомнил ему продавец гранатов. Устроившись в домике на Волге, Алексей сразу отправил ему письмо. До Ростоцкого дошли слухи о кровавых событиях в Фергане, и он волновался за своего друга. Тот был таджиком. Беспокоился, как сказалась на нем и его семье национальная резня. Ответа Алексей не получил. Ростоцкий еще раз взглянул на немецкое предложение и почему-то позвонил в Москву Наде.
— Алеша, как я рада тебя слышать! — обрадовалась она звонку.
— У меня хорошие новости, я получил грандиозный заказ. Немцы на пять лет контракт предлагают, — поделился своей удачей Ростоцкий.
— Ой как хорошо. Я за тебя счастлива, — ответила Надя.
— А как твои дела, как здоровье Петра? — спросил Алексей.
Надя довольно долго молчала.
— У меня тоже новости. Я, кажется, жду ребенка, — сказала она тихо.
— Ура. Поздравляю! Петр, наверное, на седьмом небе от счастья? — предположил Алексей.
— Я ему пока ничего не сказала, — замялась Надя.
— Почему? Ты с ума сошла, — не понял Ростоцкий.
— Сама не знаю. Боюсь. Мне кажется, что ему это вовсе не нужно.
— Вот дуреха. Зачем ты за мужа решаешь? — возмутился Алексей.
— Не знаю. Боюсь и все.
— Помнишь, когда ты к нам сбежала и Петру не сказала куда, я тебя отругал? И сейчас отругаю. Нечего за нас, мужиков, решать, что нам надо, а чего нет. Обещай, что сегодня же все ему расскажешь, — потребовал Ростоцкий.
— Сегодня не смогу. Он в Новгород укатил.
Убийство грузина расследует. — Надя говорила спокойно, но Алексей чувствовал, что молодая женщина волнуется.
— Позвони, дай телеграмму, найди его по мобильному. Но чтобы сейчас же все мужу рассказала, — приказал Ростоцкий.
— Слушаюсь, — покорно произнесла Надя.
— Родишь — я крестным буду, — пообещал Алексей.
— Алеша, я тебя люблю.
— И я тебя люблю, Надька. Рожай мне крестницу. И чтоб здоровую и такую же красавицу, как ты.