Добыча
Шрифт:
– А что за привидение?
– Ну, привидение. Серебристое такое. И без лица.
Мы уже подъехали к школе. Ребятишки выгрузились из машины, волоча за собой рюкзаки. Я поехал домой, надеясь, что удастся поспать хоть пару часов. Больше я ни о чем думать не мог.
Мария разбудила меня около одиннадцати:
– Мистер Форман! Мистер Форман! Взгляните на малышку, мистер Форман. Она вся…
Я тут же проснулся.
– Что с ней?
– Вы сами взгляните, мистер Форман.
Я выполз из постели и поплелся
– О господи! – вырвалось у меня.
Я подошел к Аманде, она залопотала что-то и потянулась ко мне ручонками, показывая, что я должен взять ее на руки.
Я так и сделал. Похоже, чувствовала она себя хорошо – тут же вцепилась мне в волосы и попыталась стянуть с носа очки. Я ощутил облегчение – даже при том, что все ее тело выглядело как один большой синяк.
Одной рукой я набрал номер врача из больницы «скорой помощи». Я уже научился почти все делать одной рукой. Трубку врач снял сразу, и голос у него был удивленный.
– О, – сказал он, – а я как раз собирался вам звонить. Как себя чувствует ваша дочь?
– Ну, чувствует-то она себя вроде бы хорошо, – сказал я, опуская Аманду в кроватку. – Вот только…
– У нее случайно синяки не появились?
– Да, – ответил я. – На самом деле появились. Я потому и звоню.
– По всему телу? Однородные?
– Да. Их очень много. А почему вы спрашиваете?
– Ну, – отозвался врач, – судя по анализам, у нее все в норме. Правда, еще нет результатов магнитно-резонансного сканирования, там сломался прибор. Говорят, придется подождать несколько дней. – Врач откашлялся. – Мистер Форман, насколько мне известно, вы специалист по программному обеспечению.
– Правильно.
– Означает ли это, что вы участвовали в производстве?
– Нет. Я занимался разработкой программ.
– Могу я спросить, где вы работаете?
– В настоящее время я безработный.
– Понятно. Хорошо. И давно?
– Шесть месяцев.
– Понятно.
– Почему вы задаете такие вопросы? – спросил я.
– Это простая формальность. Управление здравоохранения и безопасности проводит расследование.
– И что они расследуют? – поинтересовался я.
– На днях поступило сообщение об одном случае, – ответил врач, – очень похожем на случай вашей дочери. Но там совершенно иная ситуация. Сорокадвухлетний натуралист заночевал в Сьерре, а пять дней назад его госпитализировали в Сакраменто. Клиническая картина та же, что у вашей дочери, – внезапное необъяснимое начало заболевания, отсутствие температуры, болезненная эритематозная реакция.
– И все это прекратилось после магнитно-резонансного сканирования?
– Я не знаю, проводилось ли оно, – ответил врач. – Но складывается впечатление, что этот синдром проходит сам, без лечения. Внезапное начало и резкое прекращение.
– А как он сейчас? Натуралист?
– Все хорошо. Посинел
Я вернулся к кроватке Аманды, взял ее на руки – и она мигом стянула с меня очки. Я попытался схватить их.
– Аманда… – но было уже поздно, очки полетели на пол. Я заморгал. Без очков я почти ничего не вижу. Я опустился, придерживая Аманду, на четвереньки и начал шарить по полу. Очки нашлись под кроваткой.
Надев их, я обнаружил, что таращусь на электрическую розетку под кроваткой. В розетку была воткнута маленькая пластмассовая коробочка. Я вытащил ее. Это был кубик пять на пять сантиметров, судя по виду – стабилизатор напряжения.
Я повертел кубик в руке. Откуда он взялся?
Поднявшись на ноги, я оглядел комнату, пытаясь понять, что еще в ней изменилось. И, к своему удивлению, обнаружил, что изменилось все – слегка, но изменилось. На абажуре ночника Аманды были нарисованы персонажи из «Винни-Пуха». Я всегда поворачивал его так, что прямо на кроватку глядел Тигра, ее любимец. Теперь на кроватку смотрел ослик Иа. У подстилки, на которой я перепеленывал Аманду, было в одном углу пятно; я всегда клал ее так, что этот угол оказывался левым нижним. Теперь же он стал правым верхним. Кроме того… В детскую вошла домработница.
– Мария, – спросил я, – вы сегодня здесь убирались?
– Нет, мистер Форман.
– Но комната выглядит по-другому, – сказал я. Она огляделась, пожала плечами:
– Да нет, мистер Форман. Все как раньше.
У нее на лице читалось недоумение, которое лишь усилилось, когда я показал ей вынутый из розетки кубик.
– Вы его раньше видели? Она покачала головой:
– Нет.
– Он был под кроваткой.
Мария повертела кубик в руке, разглядывая. Потом пожала плечами и вернула его мне.
– Хорошо, Мария, – сказал я. – Все это не важно. Она наклонилась, чтобы поднять малышку:
– Я ее сейчас покормлю?
– Да, хорошо.
Я задумчиво вышел из детской, испытывая какую-то невнятную тревогу.
Пока мы дожидались в машине, когда у Николь закончится репетиция пьесы, Эрик делал домашнее задание. Николь появилась в дурном настроении: она считала себя одной из претенденток на главную роль, а преподаватель драматического искусства определил ее в статистки.
– Всего две реплики! – сказала она и хлопнула дверцей машины. – Знаешь, что я должна сказать? Я должна сказать: «Смотрите, а вон и Джон идет». А во втором действии: «Это звучит довольно серьезно». Две реплики! Не понимаю, что происходит с мистером Блаки!
– Может, он думает, что ты все провалишь, – сказал Эрик.
– Дурак! – Она шлепнула брата по макушке. – Тупица вонючий.
– Ну хватит, хватит, – сказал я, заводя двигатель. – Милая, мне очень жаль, что ты не получила ту роль, которую хотела.