Добытчик
Шрифт:
– Свобода, конечно, есть, - Семенов покосился на меня.
– Только что с ней делать? Сейчас выдвинем свои условия - наши люди и компенсация за имущество в Метрополии в обмен на пленных и корабли. Так или иначе, с императором договоримся. Однако где брать боеприпасы, стройматериалы и прочие необходимые для существования колоний вещи?
– Не знаю, как вы, - я пожал плечами, - а у меня пока нужды нет. Пару лет продержусь без особого напряга.
– Я тоже, - усмехнулся Семенов, - а может и дольше, запасы накопил приличные.
– Ну и у меня так же, - добавил Буров.
– Тогда волноваться не надо, - обратился я к Семенову.
– В конце концов, если прижмет, всегда
– А вот тут не со всем сказанным соглашусь, - возразил командир "Гибралтара".
– Раньше соседи знали, что за нами империя, которая может за нас отомстить, а сейчас, когда мы сами по себе, они могут решить, что наши колонии заманчивая цель. Зачем им торговать, если проще прислать за нашими богатствами корабли и десантников? Сами знаете, что с балтийцами едва в Британии не сцепились. Средиземноморцы, если вы не забыли, помогают африканской орде, которая движется в Марокко и уже в следующем году, наверняка, попытается перебраться в Испанию. А Вагрин и его северяне далеко. Разве я не прав?
Я хотел ответить Семенову, но Буров меня опередил:
– Ты только без нервов. С Альянсом договоримся - есть на них выходы. В конце концов, там не только Игнасио Каннингем, у которого к нам претензии. Помимо него вес имеют и другие морские лорды, более сговорчивые и прагматичные. С балтийцами, ты прав, надо держать ухо востро, но они нам не враги. А если кто-то сунется, тот станет нашим трофеем. Нам их корабли, оружие и припасы, которые мы захватим, пригодятся. Не мы должны их бояться, а они нас. Все зависит от психологии. Если считать себя жертвой, тогда жди беды и проблем. Но мы не жертвы. Наоборот, мы хищники, которые скинули поводок Метрополии и отныне нас никто не сможет одернуть. Как решим, так и будет. Кого захотим, того и уничтожим. В этом регионе именно мы гегемон и никого другого нет. Или я не прав?
– Прав, - согласился я с ним.
– Время покажет, - добавил Семенов.
– В любом случае, сделанного назад не вернуть, кровь пролита и ее просто так не смыть.
– Вот именно, - Буров резко поднялся и сказал: - Предлагаю отправиться на узел связи и поговорить с нашими бывшими кураторами. Чего тянуть-то? Наши ребята в Черномории, кто не дурак, уже спрятались, а значит, под горячую руку Госбезопасности не попадут.
Мы с ним согласились и через четверть часа расположились в радиоцентре. По предварительному плану переговоры решили проводить в два этапа. Первый - оповещение. Этим займется Максимов, которого арестовали ночью и упекли в подземелье, чтобы глупостей не натворил. Мы хоть и друзья, но он был против мятежа, так что сам виноват и пусть скажет спасибо, что живой и здоровый. Он дипломат. Вот пусть и ведет переговоры, расскажет, что произошло минувшей ночью в "Гибралтаре" и чего мы хотим. Ну а второй этап - непосредственно торг, который от лица наших колоний как полномочный представитель, буду вести я, а Семенов и Буров, если что-то пойдет не так, подскажут, что говорить, а при необходимости легко подменят меня возле микрофона. Как говорится - одна голова хорошо, а три лучше.
– Ох, и подставили вы меня, - сказал Максимов, когда появился в радиоцентре.
– Император ведь не простит вас и за пролитую
– Пусть твой император сначала хороший флот построит, а то у него кроме парочки кораблей уже ничего не осталось, - пробурчал Буров.
– Ты лучше о себе подумай.
– А чего тут думать?
– Максимов занял свободное кресло.
– В лучшем случае - отставка. В худшем - тюрьма. У нас ведь как в древних царствах. Кто принес дурные вести, тот и виноват. А я за вами не доглядел, проспал заговор, а теперь еще буду от вашего лица говорить. Значит, меня точно сделают крайним.
– Так оставайся у нас, - Кара шутливо толкнул его в бок.
– Нам опытные люди всегда нужны и ценными кадрами разбрасываться не станем. Тем более что здесь ты обзавелся семьей, а в Черномории тебя кроме начальников никто не ждет.
– Надо подумать... Потом... Давайте сценарий... Что мне нужно сказать...
Текст предварительной речи Максимова подготовили заранее, так что заминки не было и радиоцентр ВМБ "Гибралтар" по защищенной линии связи начал вызвать столицу Черномории...
Что происходило в следующие пять часов иначе как бредом и клоунадой назвать нельзя. Театр драмы и комедии. Слишком все хаотично.
Дежурный офицер связи в столичном радиоцентре сообщил, что готов принять сообщение. Максимов доложил о том, что произошло, и ему не поверили. Как? А вот так. Офицер решил, что кто-то из колонистов перебрал водки или принял дозу наркоты, добыл коды доступа дипкорпуса, проник в центр связи и устроил розыгрыш. Поэтому он просто сбросил соединение и перестал отвечать.
Пришлось менять план. В радиоцентр притащили Сбыховского и снова вызвали столицу. Генерал-губернатор повторил сообщение Максимова и подтвердил его своими личными кодами.
Только после этого столичный офицер доложил о сообщении в вышестоящую инстанцию и понеслось...
Конечно, мы не знали, что на самом деле происходило за тысячи километров от нас, в далекой столице. Но могли предполагать, что там творится.
В Краснодаре собрали экстренный совет, в который вошли все, кто так или иначе был связан с колониями. Все, кроме Еременко, которому отрезали доступ к информации и по-прежнему оставили в стороне. А главой этого совета стал генерал-лейтенант Игнатьев, в бытность моей службы в гвардии командир 4-й гвардейской бригады ККФ, а сейчас начальник ЦСО (Центра Специальных Операций). Видимо, император или кто-то из его приближенных решил, что это должно нас как-то урезонить или испугать. Но эффект получился противоположный. Лучше бы в столице сразу подключили к переговорам Еременко - его мы уважали. А Игнатьев пустышка, сколько его знаю, постоянно пытался на чужом горбу в рай въехать, карьерист и подлиза, мстительная сволочь и барыга. К такому человеку мы прислушиваться не собирались.
Итак, после ряда уточняющих вопросов, которые последовали из империи, на связь вышел Игнатьев. Он слабо понимал, чего мы требуем и какова на самом деле наша сила. Колонии? Для него это что-то далекое и несущественное, нищие деревни на краю света. И сначала он попытался разговаривать со мной, словно добрый батяня-комбат, отец-командир, который наставляет на истинный путь молодого солдатика. Мол, ты успокойся, все хорошо, мы все уладим и снова станем жить в мире, дружбе и согласии. Но когда я послал его так далеко, насколько у меня хватало фантазии и словарного запаса, генерал сорвался на крик. Игнатьев стал угрожать и орал, что пришлет за нашими головами спецназ, что от его "летучих мышей" никому не скрыться, и что он лично сдерет с меня кожу, когда меня, изменника, сепаратиста, предателя и возомнившего о себе невесть что никчемного болвана, приволокут в Краснодар.