Добывая у общества грани – не падай
Шрифт:
Одной надеждой выживать к любви,
По роли этой, от которой мы —
Не знали вид ответа этот прежний?
Им не вели условия в печаль,
За правдой слёз на это отвечать,
Чтоб думая – хранить на бытие
Остаток к лучшей истине востока.
Что было почерком – последнего во мне,
То стало жить от формы нигилизма
И этим ищет дух восточный в нас,
Что жажды слово в мысли на вине.
Диета
Отправил для утиля в пустоту
Сегодня новый чести номинал,
Любви искусства, думая своим
Остатком муки в призраке души.
Что прочитала стих за этим сном
В диету обращая слов конец,
Так молод был философ и его
Причина думать в мыслях на коне.
Искал ли он преграду от других,
Завидовал ли тайному уму —
Та участь жить на свете одному —
Считала правду в честности внутри.
Она, имея свод диеты в нас —
Не самая строптивая из лучших,
Но горькой славой укрощает шанс
Иметь блага под роскошью людей.
Была ли оправданием диета —
Твоей надеждой думать и любить —
Та песня слёз под мысли диалекта —
Снискала почерк в лучшем от её
Системы глав, что ты живёшь ещё
Над смыслом роли в каждой голове,
А та, которая не стала вновь твоей —
Устало дышит к участи простой.
Её несложно будет обонять,
Унять природу душ под эталон,
Чтоб снова на диете видел он,
Как сложно жить под памятью своей.
В том ужимаясь будущему веку
Искал любовь к родному человеку —
Стихийный дом философа под грани
И сам настаивал в любви своей один.
Он жил, что негодующее чрево,
Из нот, в которых глаз уже немеет,
Но смеет думать в жизни от другого,
Что он один на счастье идеал.
Что носит суть философа под маской
И тихим чувством обещает жизни,
Как будто жил он словно бы подсказкой
Под негой слов, неутолённых в нас.
Диетой сделал он внутри программу,
В которой чувство будто бы забыло —
Свой сон иллюзий душ от этой раны
И стало сердцем мира для него.
Искало ли предчувствие от мысли —
Куда бежишь ты думать безоглядно,
Но дом твоей мечты лежит обратно
На свете мира, выбирая шанс.
Зачеркнув мыслью
Открываешь той воли свои
Опрометчивой формы глаза,
Им бы вынуть ту смерть от любви
И затронуть обратный расчёт,
По которому смыли дожди
Эту форму обратного дня,
Для того ли, чтоб пищей меня
Ты сегодня напрасно любил?
Эта пустошь от смерти идёт,
По феномену страха, что смысл
И над очерком славы её —
Ты завяжешь свой чести оскал,
Чтобы время, встречая рассвет
Эту мысль понимало, идя
Над уверенной формой твоей,
Обещания верить, зачеркнув идеал.
Он не смотрит на мысль для себя,
Для другого, что также твоим —
Искушением свято в тот день
Обещание верить, что жить.
Где считая ты встретил на мне
Эту прошлую мысль в глубине
И от этого в форме, прощая —
Завещаешь любить, как глаза.
Манящий вдаль
Не ветром спит поодаль бытие,
Не волей образованной едины —
Мы стали время спрашивать везде
И кем – то претворять до этой лжи.
Пока колдует вечностью внутри
Природа дальней юности хранимой,
Ей смыслы тянут форму от того,
Где старый свет не видит – эту даль.
Перебирая к ясности спроси,
Что живо вдаль манящего строптиво,
Что будет вечным к сердцу от того,
Как каторга обступит этот рай?
И там единой мукой все они —
Сутулые и вечные, как слово
Останутся хранить одну любовь
В искусстве – ради ясности своей.
Не прогадать бы эту середину,
Где мука тянет жилы до того,
Ей свет не видит вдаль, маня тебя,
А что же видит общество к тому?
Ту форму ты увечно не просил
Принять единый образ для судьбы,
А только смелой правдой походил
Куда – то вдаль от роскоши и мира.
Не стало видеть спесь и открывать
Единой сну природы от могилы,
Что страхом загоняет эту боль
Куда – то вдаль – манящей белизне.
Там роют смысл те образы на мне,
Там формы слёз разыгрывают мирно —
Причины думать словом в тишине
На смерти от единой роли мира.
Разбивая сон ужа
Над сердцем промолчит едва – едва
Тот ужас под намерением ужа,
Он горько болью верит про себя
И сон своей мечты не одобряет.
Что чудо встретит в образе любви,
Им чувство мыслит пошло и затем
Ты понимаешь гордый, смелый тлен,
Через который видит он – ужа.