Дочь алхимика
Шрифт:
— Я полагаю, десять месяцев тому назад, в день моего отъезда, — Фридрих, очевидно, пытался исправить неприятную ситуацию, прибегнув к юмору.
Кристофер улыбнулся, но улыбка быстро исчезла с его лица, когда взгляд горящих глаз Нестора скользнул по нему.
— Я понимаю, — очень медленно и тихо произнес старик. — Я теперь, пожалуй, даже слишком хорошо понимаю. — И внезапно он закричал: — Боже мой, как ты не понимаешь, что мне это необходимо! У меня была всего лишь одна эта просьба к тебе! Лишь одна эта просьба! Пустяшная просьба по сравнению с теми привилегиями, которыми ты пользуешься
Шарлота так стремительно съёжилась, что это ни от кого не укрылось. Аура презрительно фыркнула. Фридрих глубоко вдохнул и напрягся.
— Я немедленно покину замок, если вам будет угодно.
Старик снова уставился ему в глаза, а затем прошептал:
— Делай, что хочешь. — Бледный и сгорбленный, он стремглав выскочил из комнаты, хлопнув за собой дверью. Кристофер слышал звук его быстро удаляющихся по коридору шагов.
В этот вечер больше не было дальнейших повествований о Намибии и ни слова не было сказано о её чудесах.
Вероятно, экспедиции в неизведанное и заразительная храбрость барона привели Кристофера в эту ночь к одному решению.
С тех пор как собрание в дамской комнате разошлось, сразу же после гротескного появления Нестора, он ни на минуту не сомкнул глаз. Он часами ломал себе голову, размышляя над тем, что он задумал. Однако все сложные планы были бессмысленны. Ни один из них не мог быть осуществлён. Он должен пойти прямым и самым быстрым путём. Сейчас же, иначе он никогда не сможет спать спокойно. Его снедало любопытство, а неутолимая жажда знаний не давала покоя. Так было всегда, и так уж он был устроен.
Из-за этого над ним насмехались в сиротском приюте. Глубоко внутри он всё ещё слышал их звонкие голоса, хихиканье и смех, когда они охотились за ним по коридорам, их улюлюканье, когда они совали ему под нос пыльные книги, с ликованием наблюдая за его приступами.
Только брат Маркус понимал Кристофера. Хотя и его иногда пугали рвение и пытливость юноши. Что заставляло юношу изучать старые рукописи и книги, хотя находясь вблизи от них, он задыхался и его изводил кашель, тогда как здоровые дети не проявляли ни капли интереса к написанному слову? Брат так и не нашел ответа на этот вопрос. Даже сам Кристофер не знал его.
Луна осветила мозаичные стекла в окнах. Показались три столба, поднимавшиеся с похожего на шахматную доску пола. Над каждым столбом был круглый вырез, в котором было изображено небо: в первом сияло Солнце, в другом — Луна, а в последнем — звезды. К среднему столбу была приставлена лестница, конец которой исчезал в дымчатом облаке. По лестнице взбиралась человеческая фигура, оставив на земле три предмета: Библию, циркуль и транспортир.
Кристофер откинул одеяло и встал с кровати. Из окна падал пестрый свет на обстановку комнаты. Комната была большой, просто огромной, по сравнению с комнатушками в сиротском приюте. Только спальный и столовый залы там были больше, и то в них резвилась целая дюжина ребятишек. Эта же комната целиком принадлежала Кристоферу. Когда он вошел в неё, у него появилось ощущение, что здесь он сможет, наконец, побыть в одиночестве, отвести душу. Шарлота освободила книжную полку возле массивного дубового шкафа и украсила её цветами.
Он быстро натянул на себя одежду и босиком скользнул к двери: прислушавшись и медленно опустив ручку, беззвучно вышел в коридор. Его комната, вместе с комнатами Сильветты и Даниеля, располагалась на втором этаже восточного крыла, в конце длинного коридора. Только Аура спала этажом выше.
Чтобы попасть в среднее крыло, Кристофер должен был пройти мимо остальных дверей. Коридор был мрачным, — в конце него горел один единственный газовый светильник, и казалось, что по пути к нему собрались все тени и призраки, — и хотя пол под ногами был еле виден, Кристофер не решился зажечь остальные светильники.
Он осторожно прошел мимо дверей Сильветты, а затем Даниеля. За ними не раздавалось ни звука. Как беглец пронесся Кристофер вниз по проходу, достигнув освещаемой газовой лампой развилки, и пошел налево по коридору, который вел в главное крыло.
Он остался незамеченным. Почти все слуги жили в деревне — каждый вечер они переправлялись на континент на лодке, — оставшиеся полдюжины спали в комнатах на первом этаже, и не было ни ночного сторожа, ни собаки.
Кристофер тихо пробирался по коридорам и в конце концов очутился на одном из двух лестничных пролетов главного крыла. Хотя он был бос, его шаги вновь стали слышны на широких мраморных ступенях. К его удивлению, лестница закончилась на третьем этаже, и дальше никуда не вела: должно быть, на крышу в сад вел иной путь.
Его глаза постепенно привыкли к слабому свету одиноких ночников, и хотя коридоры казались ему длинными-длинными, а тени — угрожающими и бесконечными, он все же продолжил поиски.
Кристофер не знал, сколько времени он уже петлял вокруг, все ещё не добравшись до цели. Злость и обида начали вытеснять его любопытство, ему все больше хотелось вернуться назад.
Как вдруг он остановился и застыл как вкопанный: пронзительный, леденящий душу вопль раздался на весь коридор.
Потом еще раз! Он исходил из-за двери по эту сторону коридора.
Кристофер мгновенно похолодел, объятый ужасом. Может, нужно позвать кого-нибудь на помощь — вопль звучал так, точно человек находился в большой беде? А может, это кричал не человек?
Он медленно приблизился к двери. Крики оборвались. Кристофер взялся за ледяную ручку и открыл дверь. Металл на ощупь был чистый лед, холод поднимался по его руке, оставляя за собой гусиную кожу.
За дверью было темно, но он нащупал узкую лестницу деревянные ступени которой вели наверх. В конце её, должно быть, находилась ещё одна дверь: все, что мог видеть Кристофер — слабая полоска света над верхней ступенью.
Немного поколебавшись, он поставил одну ногу на ступеньку, затем другую. Внимательно следя за тем, чтобы не произвести ни звука, он поднимался по лестнице. Несколько раз дерево у него под ногами заскрипело, и в эти мгновения его охватывал панический страх. Чем занимается Нестор у себя наверху? Кто или что издавало такие ужасные звуки? Но больше всего его волновал вопрос: что сделает старик, когда он обнаружит Кристофера?
«Он меня отправит обратно! — пронеслось у него в голове. — Он отправит меня обратно в приют!»