Дочь химеролога
Шрифт:
Прошествовав вслед за женщиной через пустой и мрачный холл, мы оказались в небольшой комнате с невзрачным интерьером и отсутствующей мебелью, где нас поджидал старик в необычном камзоле с двумя длинными полами и странным обликом. Белесая, довольно редкая, но тщательно расчесанная бородка и странно густые завитые волосы, при ближайшем рассмотрении, оказавшиеся париком. Такой же вежливый, почти равнодушный интерес в эмоциях.
Оглядев нас неожиданно цепким и ясным взором и направив его затем на Даниэля, старик, слегка шепелявя, дребезжащим голосом произнес:
— Полученные
И сделав тщательно выверенные небольшие поклоны Даниэлю с Кайнэ и легкий, но такой же «правильный» кивок в мою сторону, он застыл в ожидании.
Тут папа, вдруг усмехнувшись, ответил:
— Затворник? На себя бы сначала посмотрел, Жан.
После чего его облик «потек» и через несколько мгновений стал настоящим. Затем взмах рукой и теперь уже Кайнэ, изменившись, вернула себе прежний вид. А стоявших перед нами людей, наконец, «пробило». Удивление, узнавание и… восторг?!
— Ва… Ваша Светлость! Неужели это вы?!
Старик, сделав резкий шаг вперед, вдруг попытался опуститься на одно колено, но был подхвачен Даниэлем, который, поморщившись, быстро сказал:
— Не надо, «обычная форма» более чем достаточна, прошу вас, друг мой!
Поднявшись, старик отступил и согнулся теперь уже в очень низком поклоне:
— Простите, Ваша Светлость, недостойного, будет исполнено!
— Ну что вы, не думаю, что ваше достоинство, когда-либо подвергалось сомнению. И да, мне действительно стоит представить своих спутников.
Выдержав небольшую паузу, папа продолжил, сделав соответствующие движения рукой в нашу с травницей сторону:
— Леди Кайнэ де Миноли и моя… дочь Элинэ Люцифиано!
…
Если на фамилию девушки старик лишь удивленно приподнял брови, то после следующего представления застыл, растерянно переводя взгляд с меня на Даниэля и обратно. Постепенно, его первоначально вспыхнувшее недоверие стало меняться на удивление и радость, еще большую, чем когда он узнал папу. Наконец, справившись со своими эмоциями, старик воскликнул:
— Ваша Светлость, это самый счастливый момент в моей жизни!
И уже обращаясь к нам с Кайнэ, причем поклон в мою сторону был гораздо глубже:
— Прошу простить меня, леди, миледи, за первоначально неподобающее обращение. Позвольте нам представиться, граф Жан Батист Д’Анюа и моя супруга Регина.
…
Надо было что-то отвечать и я, собравшись с силами, проговорил:
— Это я прощенье просить, неподобающий вид, позволить усомниться. Рад встреча с вами.
Наверняка сказал не совсем правильно, но на пятом уровне, время и род определяются не окончаниями слов, а интонацией и ударением. И хотя с этим у меня тоже проблемы, фразу, судя по ободряющим эмоциям со стороны папы, построил верно. Даниэль же, сразу перехватил инициативу и произнес:
— Увы, у моей дочери есть небольшие проблемы с речью, из-за… травмы. Ничего серьезного и скоро она окончательно выздоровеет. И извините, друг мой, но времени у нас очень мало, поэтому я бы хотел сразу перейти к тому делу, что привело меня сюда. Причем, думаю, вы уже понимаете, что нужно выполнить?
Жан, резко подобрался, еще раз внимательно оглядел нас с Даниэлем, и потом утвердительно ответил:
— Да, теперь я понял. Но почему вы не обратились напрямую в регистрационную палату или даже просто не направили документы нарочным? Я уверяю, что решение было бы положительным и вынесено в кратчайшие сроки!
— Не сомневаюсь, Жан, тем не менее, есть необходимость пока не предавать огласке данный факт. Ведь насколько я помню, вы же по-прежнему, как почетный глава службы Регистра имеете право единоличного внесения данных о ребенке с официальным подтверждением от поручителя и свидетелем благородного происхождения? Необходимый пакет документов я уже подготовил.
— Да, конечно! Раз таково решение Вашей Светлости, обсуждать его недостойно и я смиренно прошу проследовать за мной.
…
Помещение, в которое он нас привел, оставив супругу за дверями, сразу же захватило мое внимание, и только требование соблюдать этикет, заставило подавить сильное желание завертеть головой. Все стены до самого потолка были в полках, полностью заставленных книгами и заложенных кипами свитков, причем чувствовался тщательно поддерживаемый порядок. В центре стоял большой стол, также весь в бумагах, разложенных на аккуратные стопки. Дождавшись, когда мы опустимся на стоявшие посередине большие и мягкие кресла, старик принял с поклоном тубу с документами, и сев за стол стал внимательно их изучать.
Я, тем временем, все же осторожно огляделся, пребывая в восхищении от увиденного в этой комнате. Вспомнил, что так и не попал в библиотеку замка и дал зарок, по приезде уговорить, нет, потребовать папу туда меня отвести. Потом бросил взгляд на Кайнэ, которая сидела, вся подобравшись, и по ощущениям по-прежнему нервничала. Увы, взять ее за руку было не по этикету, пришлось сдержаться. Кстати, интересно, я и не подозревал, что она благородная леди! И почему тогда работает простой травницей? Надо будет обязательно выяснить.
Неожиданно со стороны стола раздался судорожный вздох. Жан сидел, слегка выпучив глаза и с эмоциями сильного изумления и растерянности, переводил взгляд со свитка, который держал в руке, на Даниэля и обратно. Затем прокашлявшись, осторожно спросил:
— Ваша Светлость, но это же… Простите, вы уверены, что правильно все оформили?
— Не сомневаюсь, — безмятежно улыбнулся ему в ответ папа. По связи четко чувствовалось удовольствие и даже наслаждение происходящим, однако, струна глубоко внутри него напряглась еще сильнее.