Дочь капитана Летфорда, или Приключения Джейн в стране Россия
Шрифт:
Поначалу папа отнёсся к Криму немного скептически. Я сказала ему, что если у нас здесь есть свой дом, то, значит, надо завести собаку.
Папа ничего не сказал. Ночью Крим отчаянно залаял. Я испугалась, что папа прикажет Мэрфи прогнать рыжего скандалиста, но папа, наоборот, одобрил лай:
– Я попросил капрала Робертсона подкрасться ночью к нашему жилищу. Теперь я согласен с тобой: мы действительно завели Собаку.
Крим охраняет
Ест Крим, как сбежавший военнопленный – все, что дают, а потом просит ещё. Папа даже заметил, что в Китае так откармливать пса опасно для его жизни. Но мы не в Китае, и Крим лопает сколько хочет.
У меня началась работа в госпитале. Пока что её мало, и она не такая, как я думала. Если начать умничать, то надо прийти к выводу: госпиталь как война – на войне не только стреляешь и в госпитале надо не только перевязывать раны, но и ухаживать за ранеными, как за обычными больными.
Правда, хирурги и санитары (я уже говорила, женщин всего две) объяснили мне: госпиталь напоминает мирную больницу, потому что на позициях затишье и каждый день поступает не больше двух-трёх раненых. Пока нет полевых сражений, штурмов и бомбардировок, главной раной считается холера. Холерных больных много, но к ним меня не пускают.
Ружейных перестрелок почти нет, да и на пушечные выстрелы русские отвечают редко. Но как только русским подвезут порох, работы прибавится в тот же день.
Папа готовится к отплытию. Саша по-прежнему в тюрьме».
В один из дней работы было достаточно мало, чтобы у Джейн появилась возможность посмотреть на бомбардировку.
При папе такое развлечение было невозможно, но папа отплыл захватывать какие-то города на побережье. Их названия не были известны из секретности, но Джейн думала, что Лайонел, с его любовью к географии, наверное, догадался бы. Джейн сопровождали неугомонный Крим и слегка нетвёрдый ногами Мэрфи.
Бомбардировка напоминала театр без крыши: на знакомом Джейн пригорке столпилось множество зрителей: офицеры разных родов войск и даже штатские джентльмены в сюртуках. Правда, в этот раз Джейн была единственной леди, что дало ей некоторые преимущества – мужчины охотно отвечали на её вопросы, а ей не было стыдно чего-то не знать. Главное же, ей время от времени любезно предлагали бинокли и подзорные трубы.
К пушкам зрители старались не приближаться. Причину Джейн понимала и без вчерашнего разговора с артиллерийским капитаном.
– Мисс, напротив нас самый страшный противник, – говорил тот, – морские канониры на суше сущие дьяволы. Они научились попадать при качке, поэтому, когда качки нет, они бьют в цель как из ружья. Когда в прошлом году мы узнали, что русские потопили свои корабли и спустили на берег пушки, наша батарея над ними смеялась. Сегодня из шутников остался в живых только я.
Капитану повезло относительно, так как разговор проходил в госпитале.
Однако сейчас русские, казалось, были оглушены налетевшим на них стальным и огненным шквалом, а может, пока не хотели тратить порох, но, так или иначе, почти не отвечали.
Бастионы накрыло чёрное облако дыма. Многие бомбы перелетали оборонительную линию и поражали город. Было видно, как они рвутся, иногда место падения обозначал новый источник дыма – пожар. Зрители со стажем говорили Джейн: раньше и дыма, и даже огня было куда больше, в городе оставались тростниковые крыши и склады с сеном. Сейчас все, что загоралось от одной искры, уже сгорело.
Примерно в полумиле от пригорка работали ракетчики. Вот здесь зрители точно держались на расстоянии. Если артиллеристы напоминали кузнецов или кочегаров, то ракетчики – колдунов, не уверенных в том, что их очередное заклинание сработает. Запуская ракету, они не затыкали уши, как пушкари, а прыгали на землю. Ракеты с озлобленным ржанием уносились к городу, оставляя в небе недолгий чёрный след.
Ветер с моря разносил дым, и тогда Джейн удавалось разглядеть на бастионах фигурки людей. Они что-то делали – наверное, ремонтировали повреждения. «Хорошо, что Катерина Михайловна в госпитале, а не в передней линии, – подумала она. – А Данилыч? Наверное, он нашёл себе другое занятие, чем торчать на бастионах». Но тут она вспомнила о бомбах и ракетах, рвущихся в городе, и помрачнела.
Интересно, а если бы у каждого артиллериста…. нет, лучше у каждого генерала был друг в осаждённом городе? Может, тогда войны бы прекратились.
Пока же Джейн поймала себя на не совсем патриотичной мысли: «Хорошо бы у нас закончился порох. Ну хотя бы на один день. Вдруг за это время выяснится, что новый русский царь и наша королева помирились?»
Одна из ракет, будто услышав её мысли, с диким шипением сбилась с курса, кувыркнулась на хвосте и рухнула в полусотне шагов от одной из батарей. Секунду Джейн чётко видела поднимающуюся над ней струю дыма, потом рвануло.
– Эти штуки хорошо зажигают, а вот осколков от них немного, – пояснил Джейн молодой джентльмен в светлом костюме и белой шляпе.
Неудачная неприятельская ракета, казалось, стала сигналом для русских артиллеристов. Теперь со стороны Севастополя стреляли не по два-три, а двадцать-тридцать раз одновременно. Стало громко, но все же не страшно. Бомбардировка чем-то напоминала Джейн русскую баню: поначалу жарко, но привыкаешь, и немного погодя терпимо даже на верхнем полке, когда poddadut.
Что-то мощно свистнуло рядом. «Просвистевшая пуля не опасна», – вспомнила она почти детскую мудрость от папы, но тут же сообразила: здесь стреляют не пулями.