Дочь кардинала
Шрифт:
На этом приеме я очень волнуюсь, потому что за нашим столом по разные его стороны сидят братья короля: во главе стола Джордж, а в самом его конце – самый младший, Ричард. Мать королевы, Жакетта, одаривает всех сидящих за столом молодых людей теплой улыбкой, и я догадываюсь, что именно ей принадлежала идея усадить нас всех за один стол, чтобы нам было веселее, а присутствие Джорджа во главе стола оказывало нам особую честь. Оказавшись за одним столом сразу с двумя герцогами, членами королевского семейства, Изабелла не может усидеть на месте и извивается ужом. Она не знает даже, в какую сторону смотреть: так ей хочется им понравиться. И хуже всего то, что две старшие дочери Риверс [3] , Марта и Элеонора Вудвилл, затмевают ее без малейших усилий. Они обладают утонченной семейной красотой и сияют располагающими к себе, уверенными улыбками. Изабелла излишне усердствует в своих стараниях,
3
Имеются в виду дочери от первого брака Елизаветы.
В свои пятнадцать лет высокий и светловолосый Джордж очень хорош собой, как и его старший брат, король.
– Ты, должно быть, впервые ужинаешь в Тауэре? Тебя же зовут Анна? – говорит он мне. Я потрясена и смущена тем, что он обратил на меня внимание, но, несмотря на тут же заливший мое лицо румянец, я довольно громко отвечаю:
– Да.
Ричард, сидящий за другим концом стола, младше Изабеллы на год и практически одного с ней роста, но теперь, когда его брат стал королем Англии, он кажется куда более высоким и симпатичным. У него всегда была самая веселая улыбка и добрый взгляд, но сейчас он изо всех сил старается вести себя подобающе коронации своей невестки, а потому остается тих и сдержан. Изабелла старается завязать с ним разговор, рассуждая о лошадях и выездке и спрашивая, помнит ли он нашего маленького пони из замка Миддлем. Она улыбается и со смехом вспоминает тот случай, когда Пеппер взбрыкнул и сбросил его на землю. Ричард, который всегда был не только горделив, но и крайне вспыльчив, тут же отворачивается к Марте Вудвилл и заявляет, что ничего подобного не помнит. Изабелла пытается создать иллюзию того, что мы всегда были друзьями, причем самыми близкими, хотя на самом деле Ричард лишь один из многих подопечных отца, с которыми в давние мирные дни в Англии мы вместе охотились и ели за одним столом. Изабелла же старается убедить девочек Риверс, что мы все – одна большая счастливая семья, а они – незваные чужаки, вторгающиеся на чужую территорию. На самом деле мы были девочками Уорика, находящимися под присмотром матери, а они – мальчиками Йорка, везде сопровождавшими нашего отца.
Изабелла может дуться сколько ей угодно, но я не собираюсь поддаваться смущению. У нас больше прав находиться за этим столом, куда больше, чем у этих красавиц Риверс. Мы – богатейшие наследницы Англии, а мой отец командует узкими водами, объединяющими Кале и английское побережье. Мы принадлежим великой семье Невилл, хранителей Северной Англии, в наших жилах течет королевская кровь. Мой отец был опекуном Ричарда, учителем и советником самого короля, и по положению мы равны всем присутствующим в этом зале, богатством же мы превосходим их всех, включая короля, а по рождению стоим однозначно выше молодой королевы. Я могу на равных разговаривать с любым герцогом из дома Йорков, потому что без моего отца этот дом не выиграл бы войны, и трон бы по-прежнему занимали Ланкастеры, и Джордж, при всей его красоте и величии, был бы не братом короля, а сыном изменника короне.
Ужин был долгим, но завтрашний праздничный ужин по случаю коронации молодой королевы будет еще длиннее. Сегодня вечером подавали тридцать две перемены блюд, и королева специально послала на наш стол особенные угощения, чтобы почтить нас своим вниманием. Джордж встает и кланяется ей в знак благодарности, затем обходит каждую из нас с серебряным блюдом. Он замечает, что я наблюдаю за ним, и, подмигнув, кладет мне на тарелку лишнюю ложку соуса.
Время от времени моя мать бросает на меня взгляды, словно маяк, скользящий лучом света по темной глади моря. Каждый раз, когда я ощущаю на себе ее пристальное внимание, я поднимаю голову и улыбаюсь. Ей не в чем меня упрекнуть, в этом я уверена: я держу в руке одну из новых вилок, в мой рукав вложена салфетка, как у французской дамы, знакомой со всеми новыми поветриями моды, я разбавила водой вино в бокале справа от меня и ем именно так, как нас учили, изящно и без аппетита. И я не вижу причин, по которым
Ночь накануне коронации мы проводим в Тауэре, и я делю кровать с Изабеллой, равно как и дома, в Кале, как и каждую ночь до этого. Меня отправили спать на час раньше ее, но я слишком взволнована, чтобы заснуть. Я уже прочитала свои молитвы и просто лежала в кровати, прислушиваясь к доносящейся из залов сверху музыке. Они все еще танцуют, король и его жена обожают танцевать. Когда он берет ее за руку, всем становится заметно, что он едва сдерживает желание привлечь ее к себе ближе. Она опускает глаза, но когда снова возводит их на него, взгляд короля по-прежнему направлен на нее и источает страсть. Тогда королева отвечает ему легкой многообещающей улыбкой.
Я задаюсь вопросом, что делает сегодня ночью старый король. Спит ли он или бодрствует где-то в диких землях севера Англии. Как же страшно представлять, что он, крепко заснув, видит, как молодые король с королевой возлагают друг на друга короны, чтобы занять его место на троне, как танцуют сегодня вечером и как завтра королева наденет корону, ранее принадлежавшую его жене. Отец говорит, что мне нечего бояться, что злая королева сбежала во Францию, но никто из ее французских друзей ей не поможет. Отец встречается с королем Франции, чтобы заручиться его дружбой и чтобы злая королева не получила от него тоже никакой помощи. Она наш враг, она враг мира в Англии. Отец проследит за тем, чтобы во Франции ей не нашлось дома, а в Англии – трона. А пока спящий король без жены, без сына будет лежать, тепло укутанный, где-нибудь в маленькой крепости где-то возле Шотландии, как пчела в соте в ожидании лета. Отец говорит, что королеву будет выжигать злоба, а король так и не проснется, пока не придет их смертный час, и что мне их совсем не стоит бояться. Это мой отец смело сверг с трона спящего короля и возложил его корону на голову короля Эдуарда, так что, скорее всего, он прав. Это мой отец лицом к лицом встретился с тем ужасом, который принесла злая королева, волчица, что страшнее всех французских волков, и это он нанес ей поражение. Только вот мне совсем не нравится думать о том, как свет падает на закрытые веки спящего короля Генриха, в то время как люди, свергшие его с престола, танцуют в залах, некогда принадлежавших ему самому. И как злая королева где-то далеко во Франции возносит к небу страшные клятвы отмщения всем нам, проклинает нас и лишает нас права на счастье, грозя вернуться сюда, в то место, которое она называет своим домом.
Когда возвращается Изабелла, я стою на коленях возле узкого окна и смотрю на отражающийся от поверхности реки лунный свет, думая о спящем короле и его снах.
– Тебе давно пора было спать, – заявляет она.
– Она же не может вернуться, чтобы отомстить нам, правда?
– Злая королева? – сразу понимает, что речь идет о королеве Маргарите Анжуйской, страх перед которой пропитал все наше с ней детство. – Нет. Она побеждена, буквально повержена при Таутоне. Она бежала и больше не вернется.
– Точно?
Изабелла обнимает меня за плечи:
– Ты сама знаешь, что это совершенно точно. Ты знаешь, что мы в безопасности. Сумасшедший король крепко спит, а злая королева потерпела поражение. А ты пользуешься этим в оправдание того, что до сих пор не спишь.
Я послушно поворачиваюсь и снова сажусь на кровать, натягивая одеяло до самого подбородка.
– Я буду спать. Правда, было чудесно?
– Не совсем.
– А правда, она красивая?
– Кто? – спрашивает она, будто не понимает, о ком я говорю, и будто бы ей совершенно не ясно, кто этим вечером был самой красивой женщиной Англии.
– Молодая королева Елизавета.
– Ну, что-то она мне не показалась величественной, как это подобает королеве, – отвечает мне она, стараясь подражать надменному тону матери. – Не знаю, как она себя покажет на рыцарском турнире, она же была женой простого сквайра, и родители ее – никто. Откуда она будет знать, как себя вести?
– А что? Как бы ты себя вела? – спросила я, стараясь как можно дольше затянуть момент укладывания. Изабелла всегда знала намного больше меня: она была на целых пять лет старше, и к тому же она – любимица родителей, ее ожидало прекрасное замужество. Она уже почти женщина, а я всего лишь ребенок. Она даже критикует королеву!
– Ну, я бы вела себя с большим достоинством, чем она. Я бы не стала шептаться с королем и ронять свое достоинство так, как она. Я бы не стала рассылать другим угощения и размахивать в знак приветствия, как она. Я бы не стала тащить ко двору всех своих братьев и сестер, как она. Я была бы более сдержанна и холодна. Я бы не стала никому улыбаться, никому кланяться. Я была бы настоящей королевой, королевой изо льда, без друзей и семьи.
Я настолько очарована представшей перед моими глазами картиной, что опять незаметно для себя стала вылезать из кровати. Я стянула с кровати меховое покрывало и протянула его Изабелле: