Дочь кардинала

Грегори Филиппа

– Что происходит? – спрашиваю я, входя в комнату. – Что ты делаешь?

Она встает на ноги:

– Мы уезжаем. Проводи меня к конюшне.

Я беру ее за руку, пытаясь остановить:

– Ты же не можешь ехать в твоем положении. Куда ты собралась? Мне казалось, что ты хотела отправиться в уединение в Эрбере.

– Джордж говорит, что мы не можем оставаться при дворе, – отвечает она. – Здесь небезопасно. Я отправляюсь в уединение в аббатство Тьюксбери.

– Это же на полпути к Уэльсу! – в ужасе восклицаю я. – Иззи, тебе нельзя туда ехать!

– Я должна, – твердит она. –

Помоги мне, Анна.

Я помогаю ей опереться о себя, и мы отправляемся вниз по круговым ступеням, чтобы выйти на ярко освещенный холодный конюшенный двор. Она тихо вскрикивает от острой боли в животе. Я уверена в том, что в ее состоянии она просто не может отправляться в такое путешествие.

– Изабелла, не надо никуда ехать в таком состоянии. Поедем к нам в замок, если ты не хочешь ехать в свой собственный.

– Нам нельзя оставаться в Лондоне. Тут небезопасно, – шепчет она. – Королева пыталась отравить нас с Джорджем. Она прислала к нам в покои отравленную еду.

– Не может быть!

– Может. Джордж говорит, что нам нельзя оставаться при дворе, и даже в самом Лондоне. Он говорит, что враждебность королевы подвергает нас большой опасности. Энни, ты тоже должна уехать. Пусть Ричард отвезет тебя домой, в Миддлем. Джордж говорит, что она настроит Эдуарда против его родных братьев. Он говорит, что она нанесет удар по нам в Рождество. Она соберет весь двор вместе на рождественский пир, потом обвинит обоих братьев и арестует их.

Я настолько напугана, что лишилась дара речи. Я беру обе ее руки в свои.

– Изабелла, это точно безумие какое-то. Джордж спит и видит войну, постоянно очерняет короля и заявляет о своих правах на трон, клевещет на королеву. Опасность, о которой он твердит, только в его воображении!

– Неужели? – Она горько смеется в ответ.

Шталмейстер Джорджа подводит карету, дамы отдергивают занавеси, и я помогаю Изабелле усесться на мягкие подушки. Служанки подкладывают под ее ноги горячие кирпичи, а мальчишки, помогающие на кухне, несут медный поднос с горячими углями.

– Я в этом уверена, – говорю я, изо всех сил пытаясь подавить свой страх за нее. Не может быть, что она сейчас, на сносях, отправится через полстраны по размытым дождями дорогам. Мне не дает покоя мысль, что она вот так уже путешествовала несколько лет назад, и это закончилось настоящей трагедией и утратой новорожденного сына. Я нагибаюсь к ней в карету и шепчу:

– В это Рождество король и королева будут посвящать все свое время и усилия получению удовольствий, хвастовству новыми одеждами и демонстрации своих бесчисленных детей. Они хмельны от роскоши и тщеславия. Для нас тут нет опасности, ни для нас, ни для наших мужей. Это же родные братья короля, королевские герцоги! Король любит их. Мы в безопасности.

Ее лицо побелело от напряжения.

– У меня умерла левретка, которая стащила кусочек курицы из блюда, предназначавшегося для меня, – просто говорит она. – Поверь, королева точно решила меня убить. И тебя тоже.

Я настолько потрясена, что не могу говорить. Просто держу ее руку и грею в своих.

– Иззи, пожалуйста, не уезжай вот так.

– Джордж точно знает, поверь мне. Он знает наверняка. Его предупредил кто-то из

ее окружения. Она собирается арестовать и казнить обоих братьев.

Я целую ее руки, ее щеки.

– Иззи, милая…

Она обнимает меня за шею.

– Уезжай в Миддлем, – шепчет она мне. – Ради меня, просто потому, что я тебя об этом прошу. Ради твоей безопасности, потому что я тебя предупреждаю. Ради своего сына, чтобы ты смогла его уберечь. Ради всего святого, уезжай. Беги отсюда, Энни. Клянусь, она собирается убить нас всех. Она не остановится, пока наши мужья не умрут.

Зимние дни становятся все темнее и ветренее, и я с нетерпением жду известий об уединении Изабеллы, представляю ее в гостевых комнатах аббатства Тьюксбери, ожидающей рождения ребенка. Я знаю, что Джордж созовет для нее лучших повитух и что рядом с ней обязательно будет лекарь и помощницы, чтобы поддержать ее, и кормилица, и комнаты будут теплыми и удобными, но я все равно жалею, что меня нет рядом с ней. Рождение ребенка в семье королевского герцога – важное событие, и Джордж ничего не оставит на волю случая. Если родится мальчик, то он достигнет положения мужчины с двумя наследниками, такого же, каким обладает и его брат, король. Но меня не покидает мысль о том, что мне надо быть рядом с ней. Что он должен был разрешить ей остаться в Лондоне до родов.

Я отправляюсь к Ричарду, который сидит за столом в своей комнате, и спрашиваю его, могу ли я присоединиться к Изабелле в аббатстве Тьюксбери, но он отказывает мне без колебаний.

– Дом Джорджа стал сосредоточием изменнических настроений, – сказал он без обиняков. – Я видел кое-какие брошюры, в которых были напечатаны его речи. Они ставят под сомнение законнорожденность моего брата, открыто называют мою мать шлюхой, а моего отца – рогоносцем. Они выдвигают предположение о том, что его брак с королевой незаконен, а значит, его дети – бастарды. То, что говорит Джордж, мерзко и стыдно. Я не могу ему это простить, а Эдуард не может больше игнорировать. Эдуард вскоре будет вынужден принять меры.

– Эти меры будут касаться Изабеллы?

– Разумеется, нет, – раздраженно отмахивается Ричард. – Она-то тут при чем?

– Тогда почему я не могу к ней поехать?

– Мы не можем иметь ничего общего с ними, – отрубает Ричард. – Джордж ведет себя абсолютно неприемлемо. Нам нельзя находиться рядом с ним.

– Но она моя сестра! Она ничего не сделала.

– Возможно, после Рождества, если Эдуард не арестует его еще до того.

Я иду к двери и касаюсь пальцами медной ручки.

– Мы можем вернуться домой, в Миддлем?

– Нет, после рождественских празднований, иначе наш отъезд оскорбит короля и королеву. Достаточно уже того, как внезапно и невежливо скрылся Джордж. Если мы уедем так же, станет только хуже. – Он замолкает, держа перо занесенным над документом. – Что такое? Ты соскучилась по Эдуарду?

– Я боюсь, – шепчу я ему. – Мне страшно. Изабелла сказала мне кое-что. Предупредила…

Он не пытается меня успокоить и не спрашивает, о чем предупреждала Изабелла. Когда я буду вспоминать об этом потом, именно эта мелочь покажется мне самой неприятной. Он просто кивает.