Дочь кардинала
Шрифт:
Я распоряжаюсь готовить для меня в моих личных апартаментах во дворце и почти все время провожу у себя. Я почти никогда не сижу в присутствии королевы. Когда я слышу неожиданный стук в дверь, то вскакиваю с кресел и, взяв себя в руки, подхожу к столу у камина. Охранник открывает двери, объявляя о приходе Джорджа.
Он входит, и я вижу на нем одежду самого темного-синего цвета, с трагичным выражением лица. Он берет меня за руки и целует. Когда он отстраняется, я замечаю, что в его глазах стоят слезы.
– О Джордж, – шепчу я.
Он растерял всю свою былую самоуверенность, и эта простота сделала его горе красивым.
– Я все никак не могу в это поверить, – тихо говорит он. – Вот увидел тебя здесь и не верю, что ее нет здесь, рядом с тобой.
– Она написала мне, что у нее все хорошо.
– У нее и было все хорошо, – оживился он. – Было! Она была так счастлива! А ребенок такой красавец! Но потом она внезапно ослабела и сгорела практически за ночь. К утру ее не стало.
– Это была горячка? – спрашиваю я, отчаянно надеясь, что он скажет «да».
– У нее был черный язык, – отвечает он мне.
Я с ужасом смотрю на него: это верный признак отравления ядом.
– Кто мог это сделать?
– Я распорядился, чтобы мой лекарь проверил всех ее приближенных и кухню. Я знаю, что у королевы была шпионка, имевшая доступ в комнаты, где Изабелла пережидала период уединения. Она должна была доложить ей, кто родился: девочка или мальчик.
Я тихо вскрикиваю от ужаса.
– Ничего, я знал об этом уже несколько месяцев. Она наймет кого-то из слуг, чтобы следили и за тобой тоже, – говорит он. – И еще кого-то из мужчин в прислуге, скажем при конюшне, чтобы оповестить ее, если ты соберешься в поездку, и в горничных, чтобы прислушивались к тому, что ты говоришь. Она следила за нами еще с того самого момента, как мы впервые появились при дворе. И за тобой следила ровно так же, как за Изабеллой. Она никому не доверяет.
– Эдуард доверяет моему мужу, – пытаюсь протестовать я. – Они любят друг друга и верны друг другу.
– И королеве?
И услышав в ответ только мое молчание, коротко смеется.
– Ты скажешь об этом королю? – спрашиваю я. – Ты скажешь о том, что в этом виновата королева?
– Мне кажется, что он попытается от меня откупиться, – отвечает Джордж. – Я, кажется, даже знаю, чем именно. Он захочет, чтобы я замолчал, захочет убрать меня со своей дороги. Ему не понравится, если я назову его жену отравительницей, а детей – бастардами.
– Тише, – говорю я, бросая взгляд на дверь. Я подхожу к нему, и мы оказываемся близко, голова к голове, как конспираторы, и наши слова вылетают в каминную трубу, как дым.
– Эдуард захочет убрать меня с дороги куда-нибудь, где мои слова о нем не смогут ему навредить.
Я оторопела:
– Что же он сделает? Не может быть, чтобы он посадил тебя в тюрьму!
Джордж улыбается, только эта улыбка больше похожа на гримасу.
– Он прикажет мне снова жениться, – предсказывает он. – Я знаю, он именно это и собирается сделать. Он отправит меня в Бургундию, чтобы я женился на Марии Бургундской. У нее умер отец, и наша сестра, Маргарита, его вдова, предложила мое имя. Там Эдуард сможет убрать меня из этой страны.
Я не чувствую, как слезы текут по моим щекам.
– Но Изабелла умерла еще меньше месяца назад! – восклицаю я. – Неужели ты должен будешь ее немедленно забыть? Ты должен похоронить ее и привести новую жену на ее место всего за несколько недель? А как же дети? Ты заберешь их с собой
– Я откажусь, – говорит Джордж. – Я никогда не брошу своих детей. И никогда не оставлю свою страну и уж тем более не позволю убийце моей жены разгуливать под солнцем.
Я начинаю всхлипывать. Мне больно из-за смерти сестры, а мысль о том, что Джордж так скоро женится повторно, становится вообще невыносимой. Без нее мне так одиноко, и здесь, при дворе, я чувствую себя совсем беззащитной. Джордж обнимает меня за вздрагивающие плечи.
– Сестра, – ласково говорит он. – Моя сестра. Она так тебя любила, так хотела тебя защитить. Она заставила меня пообещать, что я тебя предупрежу. Я смогу защитить тебя тоже.
Как обычно, мне приходится ждать в комнатах королевы перед ужином, пока король и его домочадцы не присоединятся к нам, чтобы мы вошли в обеденную залу все вместе. Фрейлины королевы предполагают, что я молчалива из-за горя, и оставляют меня в покое. Только леди Маргарита Стэнли, недавно прибывшая ко двору вместе со своим мужем Томасом, отводит меня в сторону, чтобы сказать, что молится за упокой души моей сестры и за благословение ее малых детей. Эта неожиданная забота трогает меня, и я пытаюсь улыбнуться и благодарю ее за молитвы. Она отправила своего сына, Генриха Тюдора [12] , за границу, ради его же безопасности, потому что не доверяет защите короля. Молодой Тюдор происходит из дома Ланкастеров и подает большие надежды. Она не допустит, чтобы он рос под опекой дома Йорков в этой стране, и, хотя она сейчас и замужем за одним из лордов Йорка и обласкана при дворе как королем, так и королевой, она все равно не доверяет королевскому семейству, чтобы вернуть своего мальчика домой. Из всех придворных она лучше всего понимает, что значит бояться короля, которому служишь, она знает, что чувствуешь, опускаясь в реверансе перед королевой, которая может оказаться твоим смертельным врагом.
12
Имеется в виду будущий король Англии Генрих VII – первый монарх из династии Тюдоров.
Когда в комнату входит Ричард вместе со своим братом, королем, – оба лучатся улыбками – и берет меня под руку, чтобы вести к столу, я прижимаюсь к нему и шепчу, что Джордж прибыл ко двору и пообещал мне найти убийцу моей сестры.
– И как же он собирается сделать это из Фландрии? – иронично спрашивает Ричард.
– Он туда не поедет, – отвечаю я. – Он отказывается туда ехать.
Ричард разражается таким громким смехом, что к нему с ухмылкой оборачивается король.
– Над какой шуткой смеетесь? – спрашивает он.
– Да так, ничего особенного, – отвечает Ричард брату. – Это жена рассказывает мне шутки про Джорджа.
– О нашем герцоге? – спрашивает король, улыбаясь мне. – О нашем герцоге Бургундском? О нашем принце Шотландском?
Услышав эти слова, королева громко смеется и шлепает его по рукаву, словно порицая за шутки над братом на глазах у общества, но в ее глазах плещется радость. И я начинаю понимать, что здесь я единственная, кто не понимает смысла этого бурного веселья. Ричард отводит меня в сторону, чтобы процессия проследовала к столу мимо нас.