Дочь костяных осколков
Шрифт:
Лазутчик сделал еще несколько шагов в мою сторону, спрыгнул на верхний ящик и задергал ушами и усами. Я заметила, что он за мной крадется, еще когда шла по коридорам дворца. Отец приглядывал за мной, но это не значило, что Лазутчик не мог между делом немного полакомиться. Склад с умными камнями никто не охранял, хотя это было настоящее сокровище, но конструкции Лазутчик следили за всей прислугой. Мой Лазутчик, как и все остальные, обо всем докладывал главному Лазутчику, Илит, а та не любила сажать воров за решетку. Она предпочитала медленно пожирать их живьем.
Когти заскребли по дереву –
С того дня, как остров Голова Оленя ушел под воду, многое изменилось. Конструкция Главный Чиновник беспокоился по поводу того, куда направятся беженцы. Главный Торговец постоянно твердил о потерянной в результате потопления шахте умных камней. Губернаторы островов начали писать отцу. Некоторые, чтобы выслужиться, выражали готовность принять немного беженцев, остальные писали, что не смогут этого сделать.
Состояние дел в Империи и так нельзя было назвать стабильным, а тут такое. Я старалась не задаваться вопросами, хотя их было немало. Что, если все острова начнут уходить под воду? Что, если затопление острова – часть миграционного процесса, о котором мы просто не знали, потому что это случается с промежутками в столетия? Я глубоко вздохнула: если это так, мне этого не изменить. Надо было сосредоточиться на том, что я смогла бы изменить, а для этого надо было оставаться наследницей отца, чтобы после его смерти занять его место.
Я оттянула повыше рукав из шершавой ткани и предложила конструкции второй орех. Лазутчик придвинулся еще ближе и взял орех. Он смотрел на меня своими черными глазками, а я спрашивала себя: способна ли конструкция испытывать к кому-нибудь симпатию? Этому Лазутчику нравились орехи. Чем человек хуже ореха? А если ему понравится проводить время в компании какого-нибудь человека, не сможет ли эта симпатия отменить написанные на осколках костей команды? Мне уже приходилось сбивать конструкции с толку, давая им неоднозначные и взаимоисключающие команды. У четырех конструкций первого уровня, которые помогали отцу править, имелись какие-то зачатки индивидуальных качеств. Мне хотелось узнать, как с этим у конструкций третьего уровня, например у этого Лазутчика?
Но я пришла на склад умных камней по другой причине. Я видела, как Лазутчики следят за прислугой, и надеялась, что отец не очень сильно изменил первоначальные команды. Память у меня, может, была и не такой хорошей, как у Баяна, но я была гораздо наблюдательней его. Однажды я видела, как служанка в свой выходной уходила из дворца в город. Так вот, когда она накинула плащ на униформу, преследовавший ее Лазутчик сразу прекратил слежку.
Поэтому я позаимствовала тунику прислуги из стирки и замаскировалась под служанку.
Я потянулась рукой к горке еще не сложенных в ящик умных камней. Лазутчик смотрел на меня. Я взяла пригоршню камней. Лазутчик задергал носом, но в остальном оставался неподвижным. Я прижала кулак с камнями к груди, а потом притворилась, как будто опускаю их в карман на поясе.
В какой-то момент мне показалось, что я просчиталась. Лазутчик сидел на ящике с умными камнями, как на насесте, и смотрел на меня так, будто ждал, что я предложу ему еще один орешек. Но потом у него встали торчком уши, задергался нос, задвигалась голова; он стремительно промчался мимо меня и проскользнул в щель под дверью.
Теперь мой Лазутчик на пути к тоннелю под внутренним двором, который ведет во дворец. Тоннель по размерам как раз подходит для его маленького тельца, по нему он добежит до логова Илит и доложит своей госпоже о совершенной служанкой краже.
Убедившись, что все идет по плану, я вернула почти все камни на место и немного оставила себе – вдруг пригодятся. Отец никогда не запрещал мне приближаться к умным камням, а если он захочет наказать кого-то из служанок, я скажу ему, что сама попросила принести мне горсточку для опытов.
Я посмотрела в щель между ставнями, оглядела ящики, на случай если там притаился еще один Лазутчик, и убедилась, что на складе, кроме меня, никого нет.
Новый ключ, который для меня выковал кузнец, я забрала еще два дня назад, и теперь он лежал в кармане на поясе. Головка у этого ключа отличалась от оригинала, но у меня было такое чувство, что отец узнает его, если увидит. Я чувствовала, какой ключ тяжелый, и осознание, что он у меня, меняло даже мою походку.
Слуги занимались своей работой утром и рано вечером перед ужином, отец заперся в комнате, чтобы ставить опыты, и взял с собой Баяна, так что весь дворец был в моем полном распоряжении.
Когда я бодрым шагом вернулась обратно, мне показалось, что свет в окнах стал ярче и даже воздух, как я, дрожит от возбуждения.
У меня в кармане лежал ключ от одной из запретных для меня комнат.
Я поднялась в парадный холл по левому маршу лестницы. Стену наверху украшала потускневшая от времени фреска – единственное, что осталось во дворце после Аланги. Мои предки построили дворец вокруг этой стены, она служила напоминанием о том, против чего мы сражались.
На фреске были изображены мужчины и женщины. Они стояли плечом к плечу, глаза закрыты, руки сцеплены. Аланга. Я не была уверена, кто из них Дион, а кто Арримус, хотя раньше, до того как потеряла часть воспоминаний, наверняка смогла бы их распознать. Фреска потускнела, но все равно было видно, какие богатые у них одеяния. Ткани казались мягкими. Проходя мимо, я еле удержалась, чтобы не пробежать по ним пальцами.
Начала я с самых больших, украшенных резьбой дверей. Две из них чуть не проглотили мой ключ, настолько большие у них были замки. Тогда я умерила свои амбиции и стала пробовать, не подойдет ли мой ключ к дверям поменьше. Чем быстрее я найду нужную дверь, тем больше у меня останется времени на то, чтобы исследовать комнату за ней. Практические занятия отца с Баяном часто затягивались до ужина, но нельзя было рассчитывать, что так будет и в этот раз. С каждой новой неудачей сердце у меня билось все чаще.