Дочь отца своего
Шрифт:
– Да ладно, в той таверне ты был таким самовлюбленным и надменным.
– Смешно. Я думал только о том, как скрыть эрекцию. И не выставить себя полным придурком.
– У тебя не получилось. Если бы ты не заинтересовал меня своим профессионализмом, и не посмотрела бы твою сторону.
– Ну спасибо за откровенность.
– А дальше?
– Мне всегда казалось, что ты просто используешь меня, но все равно для тебя я был готов на все. Хотелось весь мир положить к твоим ногам, но тебе это было не нужно, ведь ты сама покупала все, что хотела, включая меня. Тогда пришла уверенность, что больше в мою сторону ты не посмотришь, ведь я и так принадлежу тебе, чего же больше? Но произошло нечто поразительное, чему по сей день не могу найти объяснения. Тогда я стал твоим мужчиной, и это было выше моего понимания. Думаю, возможно, после того, как я перешел в разряд твоей собственности, ты решила пользоваться мной, моими навыками. Но я был очень этому рад, хоть так, хоть ненадолго, побыть с тобой. Тем более что такого счастья не испытывал никогда. Я очень боялся сделать что-нибудь не так, например, скомпрометировать. Ведь если бы нас увидели вместе, могли, например, посмеяться, это оттолкнуло бы тебя навсегда.
Ой, баран! И
– А потом мы столкнулись с этой дурой, и я вдруг подумал, каково тебе видеть все это и слышать. Наверное, на твоем месте, я бы убил и меня, и эту...
– Вот ещё, так унижаться! Аден, если я вижу, что мужчина принадлежит мне, могу обдумать, принадлежать ли ему. Возможно, если влюблюсь в кого-то свободного, попробую добиться. Но добиваться и мечтать о ком-то, у кого есть другие женщины, не буду никогда. Это ниже моего достоинства.
– То есть, если я принадлежу тебе, ты, возможно, чисто теоретически, когда-нибудь можешь обратить на меня внимание?
И кто он после этих слов, когда я в таком виде сижу перед ним и веду беседы на подобные темы? Боюсь, что это выше моего понимания. Неужели я запугала беднягу до такой степени, что он боится даже надеяться? И как теперь эту надежду вернуть? А почему не получить удовольствие, пока я буду думать?
– Аден, не сделаешь мне массажик, так что-то спина ломит, может к дождю? Или седло пора менять.
Вспыхнувшие огни надежды в глазах позволили рассчитывать на очень качественный, всесторонний, возможно даже проникновенный массажик. Не знаю, получу ли удовлетворение, но удовольствие мне гарантировано. Да, в умелых, сильных но нежных и таких старательных руках чувствую себя просто восхитительно. Очень тщательный массаж легко и быстро снял дневную усталость и разбудил потрясающую чувствительность. Каждое прикосновение все больше возбуждало, и скрывать это становилось все труднее. Затвердевшие соски мешали спокойно лежать на животе, между ног было жарче, чем в печи, я с трудом сдерживалась от вздрагиваний. А движения Адена оставались спокойными и невозмутимыми. Если бы не чуть участившееся дыхание, я вообще посчитала бы, что ему происходящее безразлично. И когда от возбуждения и негодования одновременно я готова была взорваться, последовал вопрос:
– Может добавить внутренний массаж?
Вот хладнокровная зараза! Так, спокойно, и так чудо, что Аден решился на такое предложение. Но нельзя просто сказать: "Да!", иначе он опять решит, что происходящее скорее случайность. Попробую так:
– Конечно, не зря же я надевала это белье.
Вот теперь руки замерли. Неужели мне удалось выбить из колеи этого мистера хладнокровие?
– Элия, ты хочешь сказать, что надела такое белье для меня?
– Мне обидеться? Или ты думаешь, что для первого встречного я хочу выглядеть привлекательно?
Так, похоже со своим наездом я перестаралась, Аден совершенно растерялся, сидит только глазами хлопает, аж ресницами ветер поднял. Нечистая, как с мужчинами тяжело!
– Раздевайся и ложись, будешь меня греть, здесь совсем не жарко, а когда придешь в себя, тогда и продолжим.
Меня нежно, но настойчиво и весьма ощутимо прижали к себе. Ничего, потерплю, зато так приятно, что в меня вцепились, как в самое ценное сокровище! Очень приятно. Только надо что-то сказать Адену, но в любви признаться я не готова, даже сама не уверена, что это так. Хотя как посмотреть, если следовать общепринятым трактовкам, то мои чувства к Рену - это скорее влюбленность и выкристаллизуется ли она во что-то большее или нет - не известно, а вот то, что я испытываю к Адену, наиболее точно можно охарактеризовать именно словом любовь. Но я даже себе не готова до конца признаться в этом чувстве, только поощрить Адена - это не блажь, а острая необходимость. Приподнялась на локте, склонившись над освещенным лунным светом родным лицом:
– Чудище ты мое, сколько ж ты мне нервов вытрепал, - знаю, не таких слов от меня ждали, но ничего не смогла с собой сделать. Прикоснулась ладонью к щеке, а в темных глазах виноватое выражение сменилось растерянным.
– Прости.
– Прощу. Только учись говорить о своих чувствах и обсуждать действия. Вот почему ты у меня не спросил, хочу ли я скрывать наши отношения?
– Говорю: люблю тебя.
Уста, произнесшие такие волшебные слова, требуют поощрения, их просто необходимо поцеловать! Долго, тщательно и со вкусом. И глаза, глядящие на меня с таким восторгом, и нос, с нетерпением вдыхающий мой запах. А еще я обожаю Адена раздевать, освобождая его потрясающее мощное тело от оков одежды. Очень медленно. Расстегнуть одну пуговицу, положить палец на ключицу и плавно скользить вниз по самому краю рубашки до следующей пуговицы, а поднимаясь потом вверх забраться на один миллиметр под ткань, возвращаясь, уже сдвинуть край на пару миллиметров, а освобожденную кожу проверить на вкус языком. Но продолжить мне не дали. Аден застонал и, глядя совершенно ошалелыми глазами, попросил:
– Элия, пожалуйста, давай сейчас займемся сексом, а потом продолжишь мое разоблачение!
И сказано это было так, что даже монах бы не смог отказать! Не говоря уже о монахине. Я, разумеется, не стала исключением, только встал вопрос: "Как сделать этот раз для Адена особенным и доставить максимум удовольствия?"
– Кто ведет, ты или я?
Аден, заглянув в глаза, спросил:
– Можно я не буду сдерживаться?
– Конечно!
Соврал! Какой он, когда не сдерживается, я прекрасно запомнила, а происходящее сейчас с той ночью не имело ничего общего. Пронзительная нежность, скользящая в каждом движении, почти невесомые аккуратные прикосновения довели чувствительность до предела. Слетели все блоки сознания: дыхание казалось оглушающим, запахи опьяняли, кожей воздух воспринимался, как ласкающий и обнимающий покров, сердца неслись в бешеном темпе в унисон, а кровь, бегущая по сосудам, воспринималась хмельным напитком, пропитывающим организм. Только раздевать меня явно не планировали, видимо мысль, что комплектик на мне надет специально для него, слишком будоражила воображение Адена. Чтобы добраться до моей груди, он просто забрался руками и губами под белье, и полоска тончайшей ткани плавочек сместилась в сторону, чтобы освободить путь к вожделенной цели. Аден был везде: его палец, забравшийся в мой рот, танцевал темпераментный танец бастай с моим языком, губы нежно касались соска, обжигая своим дыханием, вторая рука будоражила кожу по всему телу, периодически задерживаясь на груди, соприкосновения кожи отзывались волной удовольствия по всему телу, а пенис обеспечивал внутреннюю наполненность. Ускоряющийся ритм движений все ближе подводил к желанной грани, и в какой-то момент руки Адена впечатались в мои ягодицы, помогая сильным и энергичным движениям, обеспечивая максимальный контакт и погружение. А его взгляд казался прикованным к моим глазам. Максимально расширенные зрачки превратили его глаза в черные омуты, а взгляд казался практически безумным. Сейчас Адену необходимо было видеть меня, мои чувства и эмоции, и он как вампир вбирал их в себя, как губка впитывал каждое мое движение, вдох, стон. Интимность этого момента поражала, казалось, что Аден видит мою душу, и она сейчас безраздельно принадлежит этим потрясающим глазам. Эмоции накалились до такого предела, что все тело охватила дрожь. Это стало последней каплей, и Аден, то ли застонав, то ли зарычав, впечатался в меня всем весом, орошая шейку матки фонтаном спермы и вызывая ответный оргазм. Вот только не смотря на его силу и продолжительность, полной разрядки и удовлетворения он не принес, причем не только мне. Аден был настолько перевозбужден, что каверны его пениса так и остались наполнены кровью. Обычно после секса половые органы мужчины становятся на какое-то время слишком чувствительны, чтобы терпеть прикосновения, но сейчас в сочетании с общим возбуждением это лишь добавляло пикантности чувствам Адена, а я будто ловила его эмоции. Только сейчас все движения были медленными и тягучими, спешить теперь было некуда, и мы наслаждались друг другом, нашей близостью тщательно, боясь упустить хоть что-то. Нежные бесконечные поцелуи, ласковые касания рук, сливающиеся дыхания и неспешные встречные движения. Я наконец-то забралась руками под рубашку, и она превратилась в полог, скрывающий нас от остального мира, что еще больше добавляло интимности, и касания шелковой ткани к обнаженной коже воспринимались не менее остро, чем ласки желанного мужчины. Наслаждаясь ощущениями, получаемыми от рецепторов рук, понемногу добралась до пояса брюк. И пришло осознание, что штаны не сняты, а лишь расстегнуты, и это значит, что там под тканью спрятаны от меня два сокровища - такие манящие, аппетитные сочные и упругие ягодицы. При этой мысли у меня началось усиленное слюноотделение, как у собаки при мысли об отбивной. Я должна ощутить свои зубы на такой привлекательной части тела! Но не сразу, растянув перед этим удовольствие. Мои руки скользнули под пояс брюк и стали как можно незаметнее пробираться дальше. Я чувствовала себя охотником, идущим по следу. И вот, когда мои ладони наполнили два полушария ягодиц, пальцы со всей силы с участием ногтей впились в сочную плоть. Не ожидавший такой подлости Аден даже пискнул и имел неосторожность сдать позиции, чем я поспешила воспользоваться. Когда во мне осталась лишь головка пениса, я подло соскользнула с нее, пытаясь добраться до ягодиц зубами. Правда и мое тело отозвалось протестом против столь вероломных действий, но желание добраться до вожделенной попы оказалось сильнее, и я выскользнула из объятий Адена. Небольшая дилема - стянуть штаны резко или медленно - решилась сама с собой, когда пояс брюк оказался у меня в зубах, а Аден попытался извернуться, добираясь до меня. Полюбоваться голой попой, и тем более вцепиться в нее не дали, так как Аден в это время непреклонно прикладывал усилия, чтобы забраться в меня. От расстройства даже неиспользованные зубы заныли, но сдаваться я не собиралась. Началась эпохальная постельная битва. Моя цель - сочная попа - постоянно пыталась ускользнуть от меня, а мой охотничий азарт просыпался все больше. И только краем сознания я понимала, что Аденом овладевают те же чувства. Наверное, если бы в этот момент я остановилась, то была бы просто изнасилована. Но аппетитные ягодицы полностью завладели моими мыслями, оставаясь недосягаемый целью, а мозг просчитывал варианты возможных решений. Озарение пришло внезапно: хозяина попы надо остановить и нейтрализовать! Потому, поднырнув очередной раз по руку Адена и оказавшись сзади, резко обняла его и одной рукой перехватила пенис, а второй вцепилась в мошонку, оттянув вниз яички настолько, чтобы не было больно, но уже весьма ощутимо. Да! Вот теперь попа в полном распоряжении моих зубов, чем они тут же не преминули воспользоваться! С большим трудом удалось себя сдержать, чтобы не нанести непоправимый вред. Одно дело хороший сочный синяк от зубов и засоса и другое откушенный кусочек. Но я это сделала! Теперь надо утешить моего обиженного укушенного. Думаю, оральный секс станет хорошим извинением за мою выходку, но не тут-то было.
– Не надо мне больше ничего откусывать!
– Я сегодня уже не кусаюсь, правда!
– И почему я должен верить?
– А почему нет?
– Вокруг посмотри. Ага, проняло!
Еще бы, когда-то это был номер в трактире. Давно. Если полностью разрушенную мебель еще как-то можно было понять, то откуда дырка в полстены - это уже на мою ошарашенную голову просто не одевалось. Думаю, размер моих глаз можно было сравнить только с глазами соседей, которые, оказывается, уже какое-то время за нами невольно наблюдали. Блин, как стыдно! Причем, судя по их виду, присоединиться никто не попросит, уж очень сочувствующие взгляды они бросают на Адена. Совсем стыдно. И так, между прочим, трактир-то мой, так что все работники будут знать, как развлекается их хозяйка. Интересно, насколько реально от стыда сгореть по-настоящему? Я бы сейчас не отказалась. Ладно, рефлексировать хватит, придется жить дальше и решать этот вопрос. Соседей переселили в другой номер, в котором должен был ночевать Аден, деньги на восстановление местами не совсем целого трактира выделила, а мы отправились на сеновал.
– Элия, что это вообще было?
– Хватит бросаться камнями, в моем огороде их и так полно.
– Нет, но должно же быть какое-то логическое объяснение твоим действиям.
– Что значит моим? А ничего что там нас было двое? Если на твоем месте был бы кто-нибудь другой, я просто быстренько укусила бы его и все. А ты же так сопротивлялся!
– Что значит кто-нибудь другой?!! Какой еще другой?!!
– Спокойно!
– Кого еще ты собралась кусать?!!
– Кроме вас с Реном я никого не кусаю, успокойся.