Дочь палача и черный монах
Шрифт:
– Ты тоже мне не помешаешь, Куизль! – крикнул он. – Сам дьявол тебя послал! Но Господь на моей стороне!
С крестом в руках Боненмайр устремился на левую сторону сцены, откуда на узкую галерею вела узкая витая лестница. От верхних ступеней уже остался один лишь обугленный остов, но настоятеля это не остановило. Он мощным рывком прыгнул вперед, и ему действительно удалось левой рукой ухватиться за балюстраду. Крест из правой руки настоятель так и не выпустил и, вцепившись в парапет, болтался над пылающим залом.
– Проклятье,
Но настоятель уже не слышал его в ревущей преисподней. Весь мир для него состоял теперь из огня, ненависти и безумия. Он отчаянно пытался вскарабкаться вместе с тяжелым крестом на парапет и, словно гигантский маятник, дрыгал ногами в разные стороны. Пылающая галерея вдруг не выдержала и, разметав снопы искр, развалилась на куски. Настоятель завизжал и полетел кувырком в ревущее пламя, пожиравшее зрительные скамейки.
Крест, казалось, на мгновение повис в воздухе, после чего с треском рухнул на Боненмайра.
Над лавками, как показалось Куизлю, еще вытянулась рука настоятеля, пальцы отчаянно пытались за что-нибудь ухватиться. В следующее мгновение вниз посыпался град из пылающих обломков, и от Августина Боненмайра остались одни лишь воспоминания.
Палач стоял у распахнутых дверей и наблюдал за тем, как трудился огонь. Весь театр превратился теперь в один огромный костер.
На Симона и его спутниц дождем сыпались пылающие обломки и обугленные куски занавеса. Воздух раскалился до такой степени, что дышать стало почти невозможно. Дым резал глаза и обжигал легкие. Огонь вгрызался в потолок и медленно прокладывал себе путь со сцены в подвал.
После того как брат Лотар поднял настоятеля наверх, он попытался снова спустить платформу. Но веревки уже охватило пламя, и площадка с треском грохнулась на пол, где и разлетелась на куски. Теперь монах в отчаянии озирался по сторонам: он оказался в плену с теми же людьми, которых еще пару минут назад пытался убить. Учинят ли они над ним расправу? Почему же настоятель бросил его в беде?
Симон между тем сумел подняться на ноги. Голова раскалывалась от боли, из носа и из раны на затылке текла кровь, но теперь он, по крайней мере, мог стоять.
– Нужно уходить по коридору, – прохрипел лекарь. – К той запертой двери. Идем быстрее, пока здесь все не рухнуло!
Позабыв про монаха, все трое побежали, пригнувшись, к низкой двери, а на пол вокруг них без конца сыпались пылающие обломки. Брат Лотар, как скала, замер посреди подвала, не в состоянии принять хоть какое-то решение. В конце концов он сорвался с места и бросился вслед за остальными. Но дым тем временем стал настолько густым, что монах не смог разглядеть, куда они убежали. Словно в тумане, здоровяк блуждал по подземелью, задыхался от кашля, ударялся о стеллажи и опрокидывал охваченные огнем статуи.
– Подождите меня! – звал он сиплым голосом. – Где
В это мгновение с потолка сорвался особенно большой обломок и рухнул прямо на монаха. Брат Лотар успел еще поднять полный ужаса взгляд, прежде чем его придавило горящим бревном. Долго мучиться не пришлось, и крики его смолкли довольно быстро.
Симон и его спутницы тем временем протиснулись в дверь, через которую прежде попали в подземелье. Лекарь с облегчением отметил, что, вопреки ожиданиям, дым в коридоре был не таким густым – дверь его, судя по всему, немного задержала. Они пустились по коридору, пробежали мимо развилки и добрались наконец до входа в монастырь. Как и в прошлый раз, Бенедикта врезалась в дверь, но и в этот раз она выдержала удар. Женщина выругалась и потерла плечо.
– Дайте-ка я попробую! – проговорил Симон.
Он разбежался и всем весом обрушился на массивные доски. Все тело пронзила резкая боль, но дверь лишь покачнулась на петлях. Коридор начал вдруг заполняться клубами черного дыма.
– Я надеюсь, вы закрыли дверь в подвал? – немного неуверенно спросил Симон.
Бенедикта пожала плечами и кивнула на Магдалену.
– Я думала, что она…
– Час от часу не легче! – взвилась та. – Сначала она настоятеля не смогла застрелить, а теперь и вину на других перекладывает!
– Да ведь тыже выходила последней, глупая баба! – крикнула Бенедикта.
– Спокойно! – закричал Симон. – У нас нет времени на вашу ругань! Если в ближайшее время не случится чуда, то мы задохнемся здесь, как лисы в норе. Я должен вышибить чертову дверь!
Лекарь взял разбег еще больше предыдущего и с ревом бросился на дверь.
Уже на бегу он увидел, как дверь бесшумно отворилась, и из проема на него уставился ошарашенный монах. Но было слишком поздно.
– Что, ради…
Симон со всего ходу врезался в монаха и повалил его на пол.
– Простите, что помешал, – просипел он и быстро вскочил на ноги. – Но дело не терпит отлагательств. Ваш монастырь горит!
Изумление на лице монаха сменилось ужасом.
– Пожар в монастыре? Нужно немедленно сообщить настоятелю!
Бенедикта и Магдалена уже побежали вверх по узкой лестнице, Симон пустился за ними.
– Не думаю, что это хорошая идея, – крикнул он монаху вслед. – Его преподобие сейчас слишком занят!
Пленники поднялись по лестнице и снова оказались перед дверью. Но в отличие от предыдущей эта открылась без лишних хлопот. Они выскочили наружу, и Симон понял, что оказался у того самого крестового хода, где целую вечность назад они с Бенедиктой впервые встретили Августина Боненмайра.
Навстречу им пробежала группа взволнованных монахов в белых рясах, но, к изумлению Симона, они не обратили никакого внимания на незваных гостей. Вместо этого братия поспешила к дальнему выходу из крестового хода. Где-то вдали надрывно зазвенел колокол.