Дочь палача и дьявол из Бамберга
Шрифт:
– Так ждать вас завтра на представление? Мы придержим для вас пару мест на галерее. Ciao, signorine! [8]
– Ч… чао, – прохрипела Барбара и затрепетала ресницами.
Матео между тем плавным движением влез обратно на сцену. Магдалена насмешливо взглянула на сестру.
– Чао? – спросила она, наморщив лоб. – И кто это говорит – дочь палача из Шонгау или итальянская графиня, что собралась замуж за принца?
– Ты… наглая, безмозглая курица, ты знала? – прошипела Барбара теперь уже в привычном тоне и бросилась
8
Чао, синьорины! (ит.)
Магдалена рассмеялась и последовала за ней. Но сестра неслась так стремительно, что скрылась из виду еще на лестнице.
Барбара кипела от злости. Выбежав на площадь перед портом, она перебрала уже с десяток крепких пожеланий для старшей сестры. И как только смогла Магдалена так ее опозорить! Она до сих пор обращалась с Барбарой как с маленькой девочкой, которой читают сказки на ночь и для которой собирают чернику. А ей между тем пятнадцать лет. Пятнадцать! Другие девицы в этом возрасте уже замуж выходят.
Например, за привлекательных загорелых юношей вроде Матео…
Но в следующее мгновение Барбара обругала себя дурехой. Она и сама-то не понимала, что с ней случилось. В обществе приятного юноши девушка вдруг почувствовала себя до нелепости смешной. Казалось, Матео заглядывал ей в самое нутро. Разве не улыбался он так странно, словно читал ее мысли?
Барбара замедлила шаг и начала понемногу успокаиваться. Вообще-то она поступила довольно глупо. Магдалена ведь всего лишь над ней подтрунивала, что же тут такого? Скорее всего, безобидная шутка стала той каплей, что переполнила чашу ее терпения. Долгая дорога, зловещая находка на берегу, радостная встреча с Георгом… Похоже, что она слишком близко приняла все невзгоды и волнения. Барбара не виделась с братом целых два года, но вчера вечером он встретил ее как-то уж слишком сдержанно. Да, Георг рад был увидеть ее, но Барбара рассчитывала, что хотя бы следующий день он проведет с ней. Вместо этого брат снимал шкуру с какой-то лошади, а она делала покупки для будущей тети.
Покупки…
Барбара остановилась как вкопанная. Она оставила сверток в зале на втором этаже! Вернуться? Тогда она, конечно, столкнется со старшей сестрой, а после разговора с Магдаленой ей было не по себе – и слишком стыдно за свое вздорное поведение. Магдалена, наверное, уже забрала куль с луком, табаком и травами и отправилась домой. Так что можно идти со спокойной душой.
Барбара огляделась по сторонам. Шумный порт остался позади, и она шла по широкой улице в сторону городского рва. Недолго думая, девушка свернула в тесный переулок. Слева и справа нависали стены домов, крыши почти соприкасались, и солнце едва заглядывало в проулок. Вскоре крики торговок затихли, лишь где-то вдали одиноко звонил колокол.
В скором времени Барбара поняла, что оказалась в настоящем лабиринте. Всюду развилки и перекрестки, уводящие к небольшим тенистым площадкам и нишам. Зловонные бурлящие каналы то появлялись, то снова исчезали под мостами или домами. Изредка навстречу попадались прохожие, но Барбара боялась спросить дорогу. Чужакам нигде не рады, это она
Девушка уже поворачивала в очередной проулок, но тут почувствовала, как свербит у нее между лопатками, словно кто-то за ней наблюдает. Барбара оглянулась и заметила, как над одной из крыш метнулась серая тень. Потом что-то царапнуло и прямо под ноги упал кусок черепицы.
– Это что еще… – начала Барбара, но тут же замолчала: из дома донесся грохот.
Где-то внутри скрипнула дверь.
Барбара внимательнее взглянула на дом и заметила, как он запущен. Ставни косо висели на петлях, краска облупилась; часть крыши провалилась, и стропила торчали, как сломанные ребра. Должно быть, это один из тех заброшенных домов, на которые они еще давеча обратили внимание.
Тут из дома послышался топот. Кто-то бежал вниз по лестнице.
«Или что-то…» – пронеслось у Барбары в голове.
Ей сразу вспомнились жуткие истории о чудовище и конечности, найденные как за пределами, так и внутри города.
Девушка вдруг почувствовала себя одинокой и всеми покинутой.
– Кто… кто там? – прохрипела она.
И хотя внутренний голос кричал ей, чтобы она убиралась отсюда поскорее, Барбара, словно влекомая невидимой нитью, двинулась к одному из окон на первом этаже. Будучи дочерью палача, она унаследовала от отца не только упрямый нрав и любовь к книгам, но и известную долю любопытства.
«Входить не обязательно, – думала девушка. – Только загляну одним глазком…»
Затаив дыхание, она подошла к окну. Ветхие ставни были открыты, но окно находилось слишком высоко, так что пришлось подтянуться на карнизе. Взору открылась пустая комната. Красивый когда-то дубовый паркет был местами содран и, вероятно, пошел на растопку. Всюду валялись обломки изразцовой печи, в углу гнили старые лохмотья, ржавый канделябр…
– Ты что тут делаешь, дьявол тебя дери? Вынюхиваешь?
Стражник так неожиданно возник в оконном проеме, что Барбара вскрикнула и шлепнулась в грязь. И теперь, разинув рот, таращилась на солдата в железном шлеме и ржавой кольчуге, которого в первое мгновение приняла за чудовище с серой шерстью.
– Как будто не знаешь, что пустующие дома закрыты, дрянная ты девчонка! – добавил стражник.
Тут рядом с ним показался еще один, постарше, и тронул напарника за плечо.
– Будет тебе, – сказал он примирительно. – Как будто нам в детстве не хотелось заглянуть в эти заброшенные дома. У девчонки не было на уме ничего дурного.
– Ты же слышал, что сказал капитан, – прошипел первый. – Никаких свидетелей! Что, если…
– Тсс, – старший потянул его прочь от окна. – Ты уже сболтнул лишнего. – Он с улыбкой повернулся к Барбаре: – А ты проваливай. Здесь нет ни сокровищ, ни призраков. Только мусор да крысы… – Он вдруг нахмурился: – Ты вообще кто такая? Я тебя раньше не встречал.
– Я… я просто приехала к дяде, – ответила Барбара и вскочила. – Простите, что помешала, уже ухожу.
Она побежала по узкому тенистому переулку, а вдогонку ей доносился крик стражника:
– Эй, милашка! К какому дяде? Да подожди ты!
Но Барбара не остановилась. Она продолжала бежать, пока не увидела впереди просвет. Выбравшись из переплетения мрачных переулков, девушка с облегчением заметила, что оказалась у городского рва. Здесь несло гнилью и фекалиями, но в лицо, по крайней мере, светило солнце.