Дочь палача и дьявол из Бамберга

Пётч Оливер

– Пожалуйста, прошу… – взмолилась Адельхайд и сама при этом повернулась к стене и незаметно сжала осколок в кулаке. Она старалась казаться беззащитной, насколько это возможно. – Я не знаю, что вам от меня нужно…

– Скоро узнаешь.

Мужчина подошел к ней, шаркая по грязной соломе. Мягко коснулся ее шеи, надел кожаную петлю и затянул так крепко, что Адельхайд едва могла дышать.

Если я дернусь, он затянет еще туже. Надо действовать быстро. Быстрее, чем он…

Она по-прежнему лежала спиной к своему мучителю, плакала

и стенала, чтобы усыпить его бдительность, а сама прислушивалась к звону цепи. Вот мужчина взялся за замок, со скрипом повернулся ключ, замок открылся, цепь упала на пол…

Сейчас…

Адельхайд развернулась. Потребовалось мгновение, чтобы в полумраке определить, где именно находится мужчина. Он присел на колени слева от нее, где цепь крепилась к стене. Женщина с яростным криком бросилась на него и почувствовала, как шнур стягивает шею. Но прежде чем он окончательно сдавил горло, Адельхайд обрушилась на своего мучителя.

– Ты… дьявол! – прохрипела она.

Женщина занесла кулак с осколком. Мужчина под ней отчаянно пытался освободиться. Он был гораздо сильнее ее, она уже чувствовала на себе его крепкие руки, он пытался скинуть ее с себя. Белки глаз блестели в прорезях капюшона, и Адельхайд заметила в них проблеск страха.

– Дьявол! – крикнула она снова.

Взвыв от ярости, женщина обрушила на него кулак с осколком. Но в этот миг мужчина выпустил ее и правой рукой остановил удар. Острие замерло в считаном дюйме от его горла. Обливаясь потом, Адельхайд свободной рукой нашарила лицо противника. Она хотела расцарапать ему щеки, разодрать глаза, но лишь схватила капюшон. Потянула его…

…и сорвала маску с лица.

В ужасе от того, что кошмар внезапно обрел лицо, Адельхайд на мгновение замерла.

Это мгновение стоило ей свободы.

Мужчина сбросил ее с себя, словно грязную тряпку. Адельхайд ударилась о противоположную стену, камни разодрали ей спину в кровь, и осколок выскользнул из руки. Последовал резкий рывок, и кожаный шнур безжалостно сдавил горло.

Сквозь прищуренные веки Адельхайд видела, как мужчина, стоя над ней, тянет шнур. Женщина хватала ртом воздух, отчаянно, тщетно. Она схватилась за горло, но шнур слишком глубоко впился в кожу. Пред глазами поплыли разноцветные круги, все быстрее и быстрее, потом все почернело…

Это конец… это…

Спустя целую вечность или всего пару секунд Адельхайд вынырнула из тьмы. Она хрипела и кашляла, и измученные легкие действительно наполнял восхитительно прохладный воздух. Она коснулась дрожащей рукой кожаного шнура. Петля свободно висела на шее.

Но почему…

Тут она услышала, словно издалека, тихий всхлип. Из последних сил, на грани обморока, Адельхайд повернула голову и увидела в углу мужчину.

Капюшон валялся рядом на полу, и мужчина плакал, как ребенок.

И тут Адельхайд потеряла сознание.

* * *

Симон кратчайшей дорогой возвращался в новую часть города. Нужно непременно еще раз поговорить с Магдаленой

по поводу отложенной свадьбы! После собрания они с Самуилом немного поговорили, и доктор согласился, что нельзя слишком долго держать купальню закрытой. Самому Самуилу предстояло весь день провозиться с пациентами, поэтому все разговоры об оборотнях пришлось перенести на следующий день.

Добравшись до дома палача, Симон застал там только Куизля. Палач сидел за столом и задумчиво курил трубку. Перед ним лежала открытая потрепанная книжка, которую Якоб захлопнул, едва увидел цирюльника.

– А где остальные? – удивленно спросил Симон и оглядел пустую комнату.

Куизль пожал плечами:

– Бартоломей с Георгом пляшут перед Советом. Как ты, наверное, слышал, прошлой ночью при загадочных обстоятельствах умерла старая вдова. Благородные мужи готовятся к большой травле, ожидается целая волна арестов, и городскую тюрьму следует должным образом подготовить. Где Магдалена с сорванцами, ума не приложу.

Он снова открыл книгу и принялся читать, будто Симона тут и не было вовсе. Цирюльник знал эту манеру своего тестя и ничуть не удивился. Это лишь значило, что палач усиленно размышлял. А для этого ему требовались табак и полное спокойствие.

Симон молча присел на скамью рядом с палачом. Наливая себе разбавленного вина из кувшина, он с любопытством заглянул в открытую книжку. Рисунки в ней показались знакомыми – вероятно, это был травник Лоницера, труд с многочисленными иллюстрациями, обязательный в доме всякого палача. Наверное, книжка была из небольшой библиотеки Бартоломея. Некоторые строки на открытой странице были подчеркнуты черным, и рядом на полях стояло несколько пометок. Но Куизль положил руку так, что Симон так и не смог ничего толком разглядеть.

Через некоторое время палач сердито отложил книгу и злобно взглянул на цирюльника.

– Проклятье, как тут можно сосредоточиться, если у тебя над душой кто-то стоит? – проворчал он. – Что там у тебя? Если хочешь что-то сказать, так говори, а не ерзай, как будто в штаны навалил.

Симон улыбнулся. Когда Куизль начинал вот так небрежно ворчать, это означало одно: он вежливо приглашает тебя к беседе.

– Я просто подумал, с чего вы вдруг заинтересовались травами? – ответил Симон и подмигнул: – Неужели оборотень заставил вас взяться за это дело? Наверное, ищете растение, способное защитить от подобных существ?

– Вот еще, вздор какой! Волчьи ягоды и зверобой, может, и помогут справиться с собственным страхом. Но вот способно ли это защитить тебя? Нет! – Куизль нахмурился. – Защитить тебя может лишь здравый смысл. А в Бамберге с этим как раз туго.

– Так, значит, вы не верите в этого оборотня? В прошлый раз вы не были столь уверены.

Палач нетерпеливо закатил глаза и взглянул наконец на Симона.

– Я верю в очевидное, – проговорил он сдержанно. – Кто-то в этом городе похищает и убивает людей, причем самым жестоким образом. Кое-кто видел мохнатое существо, кто-то в городе, а кто-то – в лесу. И кто-то покупает у скорняка целую кучу волчьих шкур…