Дочь палача и театр смерти
Шрифт:
– Как я поспею к сроку, если священник каждый день дает новые указания, как должен выглядеть ад! – возмутился тот. – К тому же Ганс Гёбль обещал намалевать мне языки пламени, но его, наверное, самого скоро поджарят…
Файстенмантель хотел возразить, но тут вернулся Кайзер. Он покачал головой: похоже, на сегодня Иисус отказался выполнять свои обязанности. Учитель вздохнул и обратился к остальным:
– Боюсь, сегодня нет смысла продолжать. Я чуть позже еще поговорю с Йозефом. Значит, встретимся завтра в это же время.
Остальные
– Чудом будет, если через три недели я смогу поставить представление с этими олухами! – посетовал Кайзер и принялся собирать тарелки, кубки и прочий реквизит. – Я думал, Йозеф станет хорошей заменой на роль Иисуса. По крайней мере, с длинными волосами он выглядит похоже… Но у него только хозяйство в голове! Если б Файстенмантель и священник не настаивали на мистерии, я бы давно оставил эту затею. – Он покачал головой и повернулся к Симону: – Я слышал, в долине произошло несчастье? И ты, очевидно, помог раненому…
Симон кивнул.
– Парня зовут Мартин. Пришлось ампутировать ему левую ногу по колено. Я и сам хотел расспросить тебя о нем.
Он рассказал Кайзеру о случившемся. Тот слушал с подавленным видом.
– Мартина я знаю давно, – произнес он, когда Фронвизер закончил. – Парень из бедной батрацкой семьи, живет на лугу у подножия Лабера. До недавнего времени он еще ходил ко мне в школу. Но его отец умер от чахотки, а мать тяжело больна. Мартин самый старший, а младшие братья и сестры могут только хворост собирать. Заработок слишком скудный.
– Просто ужасно! – Симон поднялся на сцену к своему другу. – И никто в деревне не может их выручить?
Кайзер тихо рассмеялся:
– Нищую батрацкую семью? Я сам порой чем-нибудь помогаю им, но от других помощи нет. Сам все слышал на собрании. Большинство все равно хочет, чтобы бедняки ушли из долины.
– И убийство Габлера им только на руку. На тех, у кого за душой ни гроша, несложно возложить вину. Свинство!.. – Симон запнулся, вспомнив еще кое-что. – Я вот еще что хотел спросить. Лесорубы что-то болтали про венецианских рудокопов, что здесь обитают. Не то чтобы я верю во всю эту чепуху, но тебе, может, известно что-нибудь об этом?
– Венецианские рудокопы?
Кайзер растерянно взглянул на Симона. Тут его сотряс очередной приступ кашля. Он сел на одну из скамей, показал Фронвизеру на другую и начал сиплым голосом:
– Занятно, что ты именно теперь об этом заговорил… Еще вчера я читал в старинной книге о карликах. Судя по всему, раньше они здесь действительно обитали.
– Хочешь сказать… здесь жили гномы? – спросил Симон с недоверием.
– Нет, конечно! – Кайзер рассмеялся. – Венецианцы не были гномами. Они пришли сюда с той стороны Альп, искали здесь руду и минералы. Пришли из Венеции и южных стран, отсюда и прозвание.
– А почему тогда говорят, что они маленькие? – спросил Симон.
Он хотел рассказать другу о странном низкорослом человечке, которого они с Куизлем видели перед сходом лавины, но потом передумал, опасаясь, что Кайзер тогда усомнится в его рассудительности.
Учитель пожал плечами:
– Возможно, маленьких людей нанимали, потому что они лучше годились для работы в тесных штольнях. Кроме того, люди южнее Альп ростом ниже нас. Венецианцы когда-то искали здесь сокровища недр: кобальт, квасцы и бурый камень, необходимые для знаменитых венецианских зеркал.
– А также золото, серебро и драгоценные камни?
Кайзер взял со стола кубок, в котором оставалось немного вина, налил себе в стакан и сделал большой глоток, прежде чем продолжил:
– Ну, сам я в такое не верю, но люди любят утверждать. Красивая ведь легенда. Маленький загадочный народец ищет сокровища и защищает тайники секретными знаками и зашифрованными книгами… Всякий хоть раз да мечтал отыскать такое сокровище и обогатиться. – Он подмигнул Симону: – А ты разве нет?
Симон рассмеялся:
– Будь у меня столько денег, я б не жил цирюльником в Шонгау, а переселился бы куда-нибудь в Аугсбург или Венецию. Я был бы известным врачом, Магдалена носила бы самые красивые платья и дорогие украшения, а мои дети не влачили бы жизнь внуками нечестивого палача.
– Вот видишь, теперь и ты принялся мечтать, – с улыбкой произнес Кайзер. – Для того и существуют легенды. Они дают нам мечту. Но, насколько мне известно, уже сотни лет в долине не появлялось ни одного венецианца. Живы лишь истории о них.
Симон вздохнул:
– Как бы то ни было, этот маленький народец мне больше по душе, чем все эти россказни о ведьмах и дьяволе. Это истории, чтобы пугать маленьких детей, но не… – Тут он хлопнул себя по лбу: – Я, собственно, зачем пришел-то. Ты Петера не видел? У тебя дома его нет.
– Наверное, гуляет где-нибудь с другими ребятами. – Кайзер поднялся. – Радуйся же, что он не думает о тебе все время. Может, он нашел себе новых приятелей…
Он снова закашлялся. Потом зябко поежился и посмотрел на небо: солнце сместилось уже далеко на запад.
Фронвизер вздрогнул. Он совершенно потерял счет времени.
– Мне нужно проведать Мартина. Будет лучше, если сегодня он останется на ночь в цирюльне. Но завтра нужно будет перенести его домой.
Симон с горечью подумал о том, что означало для этого юноши слово «дом»: больная мать и куча голодных братьев и сестер. Если местным жителям нет до них дела, он сам позаботится об этой семье.
Цирюльник кивнул Кайзеру на прощание и по сумрачным уже переулкам поспешил обратно к цирюльне. Оглянувшись еще раз на кладбище, снова приметил что-то такое, что не укладывалось в общую картину.