Дочь полуночи
Шрифт:
— Нет, не стоит. Все в порядке. — Я принялась загонять пуфик в угол, мысленно отрывая ему конечности, — Так о чем ты говорил?
— Так вот, положение значительно ухудшилось, когда отец согласился отдать нас в заложники. Честно сказать, оно стало из рук вон плохим. Я прошел через множество пыток, когда отец нарушил договор с турками и они бросили нас в подземелье. Я должен был проявить твердость, сопротивляться им, как это делал Влад, но ты понятия не имеешь, каково это. — Он облизнул губы и отставил стакан чуть задрожавшей рукой. — Я видел, на что становились
— Да, приятного мало.
Я наблюдала такое, по сравнению с чем пытки турок показались бы детской забавой, но, с другой стороны, Раду тоже повидал немало. Разница в том, что он был чертовски молод, едва ли не подросток, насколько я помню, когда угодил в этот магазинчик ужасов. Однако теперь дядюшка справлялся со зверинцем, от которого мне тотчас же начали бы сниться кошмары. Наверное, Раду был крепче, чем казался.
Пуфик неожиданно развернулся, проскочил у меня между ногами и снова сбил на пол. Я угрюмо поглядела ему вслед, мол, даже мебель меня ненавидит, затем внезапно прыгнула и бросилась на него сверху. Мне удалось перевернуть злобную вещицу вверх тормашками и привязать ее к столбику кровати раньше, чем она успела выкинуть новый фокус. Когда я распрямилась, пуфик был привязан всеми четырьмя лентами, простыней и кое-какими предметами гардероба Мирчи.
— Вот! — Я торжествующе улыбнулась. — Только попробуй теперь рыпнуться, проклятая штуковина!
Раду вздохнул и поднялся, чтобы налить еще виски.
— Все это прекрасно, Дори, но как теперь на нем сидеть?
Одна кисточка взлетела в воздух в отчетливо узнаваемом неприличном жесте.
«Отлично! Вот пусть так и лежит, пока не сгниет».
Я упала в кресло, освобожденное Раду, и уставилась на пуфик.
— К чему ты клонишь, дядя?
Он привалился к бару и угрюмо посмотрел на меня.
— Только к тому, что я слаб. Мне предложили выйти на свободу, и я воспользовался этим шансом. Влад так меня и не простил за то, что я спал с врагом, как это тогда называли. Ну а потом он, разумеется, решил, будто я предал его и украл у него престол...
— Но ты же так и сделал.
— Да, но только после того, как он совершенно повредился в уме, — нетерпеливо возразил Раду. — Я не был глуп, Дори. Я понимал, что турки пытаются использовать меня, однако с Владом надо было что-то делать. Никогда не забуду тех казненных. Их были тысячи. Людей живьем насаживали на колья в полях вокруг Тырговиште. За все годы после того я не видел ничего более жуткого.
— На войне убивают еще больше.
— Да, но чтобы вот так... нарочито, художественно. Ты же помнишь, он приказывал устанавливать колья каким-нибудь узором, а затем поднимался на башню, чтобы полюбоваться на него с высоты.
— Нет, этого я не помню. Меня же отдали в цыганский табор. Или ты об этом забыл?
— Ах да. — Раду поглядел на меня затуманенным взглядом. — Как тебе там жилось?
Я уставилась на него. Не прошло и полтысячи лет, как он удосужился поинтересоваться.
—
«Да, пока все цыгане все-таки не умерли».
— Что ж, славно.
Я воздержалась от замечания и вспомнила, почему обычно избегала разговоров с Раду.
— Если ты позволишь мне высказаться, то я скажу, что у нас обоих общий враг. Ладно. — Я вскинула руку, чтобы избежать новой волны воспоминаний. — Наверное, Драко приготовил для тебя нечто более изысканное, однако и моя смерть значится в каких-то его списках. Зато она не предусмотрена в моих.
— Тогда тебе лучше сказать Мирче, что ты не станешь охотиться за Владом. Надо поставить в известность твоего отца и разработать другой план.
Я рассматривала дядю сквозь тяжелый хрустальный стакан. Дюжины маленьких Раду глядели на меня из его граней. Каждый из них был так же растерян, как и его сосед.
— Какой именно план можно придумать? Как по-твоему? Где найдется безумец, который захочет взглянуть в глаза Драко? Почти все герои предпочли бы избежать подобного занятия даже в том случае, если бы сейчас кругом царил мир и им нечем было бы развлечься.
Нет, я знала несколько охотников, которым хватило бы глупости согласиться, разумеется, за соответствующую плату. Но едва ли они сумели бы чего-то достичь, только оскорбили бы своим видом Драко, прежде чем превратиться в сырое мясо.
— Мирча с ним разобрался бы, — беспомощно предположил Раду. — Да только он сейчас организует встречу шести сенатов.
— Зачем это? — Я считала, что и одного органа управления, в котором уютно пристроились сумасшедшие престарелые вампиры, вполне достаточно.
— По причине войны, естественно. Она уже начала надоедать абсолютно всем.
Я решила, что разговор на эту тему можно пока отложить.
«Чем меньше я знаю о делах Мирчи, тем крепче буду спать».
— Все равно у нас с тобой общий враг...
— Это ты уже говорила.
Я вдохнула поглубже и начала сначала:
— У нас, насколько я себе представляю, есть два пути. Мы можем отсиживаться в МОППМ, пока Драко не накопит столько силы, что запросто войдет сюда и прикончит нас, или же сами продолжим наступление. Я предпочитаю последнее, поскольку нельзя дать ему время собраться с силами. Это прекрасный способ самим превратиться в покойников или даже хуже, — прибавила я, рассудив, что Раду, скорее всего, прав насчет планов своего брата.
— Как же мы сможем это сделать? Говорю тебе, Дори, я не воин. Единственная армия, какую я возглавлял, была турецкой, и все командиры там были турки. Я только назывался их военачальником, потому что люди предпочли бы видеть на престоле потомка местного старинного рода, а не пришлого басурманина. Никаких решений я не принимал.
— Тебе и не придется с ним драться, — заверила я Раду.
— Что ж, хорошо. — Ему явно стало легче.
Я осушила свой стакан и любовно похлопала дядю по ноге.