Дочь рода
Шрифт:
— Яра! Ты хотела помощи, так не отвергай её, — окрик Ахашши чуть не расколол голову на части. Мне показалось, что на меня упало что-то сверху. Молот или наковальня, судя по весу. — Слушай меня. Внимай же! Это поможет.
Человек может стать сильнее, если станет ближе к какой-либо Великой Силе, становясь её адептом, но тем меньше он будет человеком. Тело адептов Материи становится крепче, быстрее, сильнее, тяжелее, гибче.
Адепты Эфира владеют магией, поэтому крепчает их душа, она влияет на энергию вокруг. Адепты Хаоса могут видеть будущее и даже менять его. А также развеивать
Становясь ближе к Порядку, человек перестаёт меняться. Он становится чем-то абсолютным, подчиняя Материю с помощью Эфира своей волей. Адептов Порядка столь мало, что об их силах почти ничего не известно. Яра, адепты Порядка — твои враги. Порядок и Хаос прямые противоположности.
— Ахашши, теперь я действительно запуталась…
— Порядок, Яра! Менталисты. Адепты Порядка, как и Хаоса, имеют сильное воздействие на Материю с помощью Эфира, только направленности разные.
— Я могу развить Эфир, прокачать магию насколько это вообще возможно в данном теле. Могу дать волю Хаосу внутри меня. Даже Материю я могу усилить постоянными физическими тренировками, но… мне нечего противопоставить менталистам. Как только они узнают, что я проклята Хаосом — мне конец.
— Я могу научить. Могу показать, как защитить разум.
— Мы не успеем, Ахашши. Через неделю каникулы закончатся, я буду ездить в школу, а там будут они. На Чемпионат пригонят солдат из военного Корпуса, дознавателей, менталистов. Там будет такая прорва народа, способного вычислить Хаос, что не поможет уже ничего…
Вот она — истинная причина моей злости. Я выдохнула успокаиваясь. Я боялась. Боялась, что меня схватят в школе и казнят как безродную девку на площади. Я не хотела снова умирать. Не хотела, чтобы на меня смотрели как на прокажённую.
И единственный, кто сможет вытащить меня из имперского колеса правосудия — Максимилиан Дюсолье, он же Максим Демидов. И это означало, что мне придётся открыться ему, вверить себя в его безумные руки.
Гений и безумство — две стороны одной медали. И этот вархов гений будет резать меня на кусочки, чтобы добраться до сути. А боли я боялась ещё больше, чем казни.
— Ахашши… Хаш… я не хочу умирать. Мне так страшно…
Я обняла хамелеона и уткнулась лбом в тёплую шкуру. Чешуйки оказались шершавыми и приятными на ощупь — будто замшевые. Я гладила Ахашши и показывала ему свой мир.
Я показала ярость и боль, тлен и пепел на моих губах. Показала, как предала свою суть и стала убивать. За это Всевидящий покарал меня, отнял всё, что было мне дорого. Он всех отнял…
Окрестности Тугольска, родовые земли Наумовых.
— Сёма, ты не видел её взгляд, когда она билась с тварями. Это был взгляд убийцы. Она находила уязвимые места с первого раза…
Алексей Наумов ходил из угла в угол и размахивал руками. Недопитый коньяк выплёскивался на дорогой ковёр, но второй наследник древнего графского рода не замечал этого. Он раз за разом вспоминал ту битву, в которой графская дочка с бесполезным даром управлялась с мечом не хуже выпускника военной академии.
— Ты преувеличиваешь. Ну какой из неё боец? — Семён Аристов попытался забрать стакан, но друг отмахнулся от него, ещё больше расплескав янтарные капли по белоснежному полотну ковра. — Николай говорил, что дар Ярины не проявился в полной мере. Она слабосилок, может только выращивать травки и заставлять цвести кактусы.
— Она спасла нам жизнь! Этими самыми травками и кактусами! — Алексей с размаху поставил стакан на стол и выругался сквозь зубы. — Наш целитель не сумел определить зелье, но всё указывает на бениту.
— Именно так я тебе и сказал.
Семён примирительно поднял руки. Он не понимал, что нашло на его друга. Обычно спокойный и даже равнодушный Алексей вдруг ни с того ни с сего начал напирать на возвращение долга жизни.
И при этом второй наследник графа заявил о желании забрать Ярину Войтову из рода. Мол, Глава рода не справился со своими прямыми обязанностями, чуть не убил родную дочь. Семён боялся, что его друг выскажет эти крамольные мысли в неподходящий момент и не при тех людях и тогда… тогда граф Наумов будет вынужден наказать сына.
— Девочка вырастила целебную траву и добавила её в энергетик, — с нажимом сказал Семён, глядя в глаза Алексея. — Ей просто повезло угадать дозировку.
— Целитель утверждает, что излишек этой «целебной травы» может вывернуть наизнанку магический источник. Нас бы там перемололо как в мясорубке, — несогласно мотнул головой Алексей. — А ведь Ярина утверждала, что и брата этим зельем напоила.
— Лёша, успокойся!
Семён попробовал ещё раз утихомирить друга. Нужно что-то делать с этими рыцарскими замашками Алексея. Возможно, на него повлияла травма и изуродованное лицо… или же он вспомнил, что произошло до того, как на них напали твари в первый раз. Вспомнил, что сделал тогда Николай.
— Да, за нами долг жизни, но мы не можем вытащить её из рода или как-то ещё помочь. Ты сам знаешь, что отношения между отцом и дочерью — дела рода, мы не имеем права!
— Глава рода Войтовых пожертвовал своей кровью. Он знал, что его дочь погибнет, и просто ушёл, — Алексей сжал пальцы на стакане, толстое гранёное стекло треснуло. — А самое противное, что он оставил нас умирать. И тебя, и меня он бросил истекать кровью.
— Он спасал своего наследника, Лёша, — Семён закатил глаза к потолку и вздохнул. До чего же сложно общаться с теми, кого не растили как будущего Главу рода. — Ты бы понял, если бы был старшим сыном.
— Я хочу наказать его. Сам! Не через отца и его связи. Сам хочу раздавить этого гада.
Теперь слова Алексея казались нагромождением нелепостей. Семён запутался окончательно. Он не понимал, чего хочет его друг — Алексей будто метался из стороны в сторону, сам не зная чего хочет.
— И для этого тебе обязательно нужно спасти Ярину?
— Я отплачу ей. Долг жизни будет возвращён, — губы графского наследника второй очереди расплылись в улыбке. — А потом… я использую эту девчонку против её отца.