Дочь Сталина
Шрифт:
В 1938 году семнадцатилетнего Василия отправили в Качинскую военную авиационную школу. Сталин надеялся, что военное училище дисциплинирует его сына, но Василий и там требовал и получал привилегии. Он уже научился пользоваться властью отцовского имени, что, в конце концов, привело его к гибели.
Тем временем Светлана, как примерная ученица, продолжала приносить домой свой дневник, где отражались ее академические успехи и поведение. Во время ужинов в Желтом дворце Сталин, как внимательный родитель, просматривал и подписывал его. Он гордился ею. Она была хорошей маленькой девочкой. То, насколько Светлана усвоила принципы коммунизма, видно по тем словам, которые она написала в третьем классе в поздравлении директору школы Нине Иосифовне Грозе: «Под вашим руководством
До своего шестнадцатилетия, как и многие ее одноклассники, Светлана оставалась искренним приверженцем коммунистических идей, отражая идеологию правящей партии. Вспоминая об этом, она апеллировала к тому, что эта идеология требовала постоянного контроля всех частных мыслей вне коллектива и привела к массовому гипнозу миллионов советских граждан. Она называла ее «психологией рабов». Василий научился цинично манипулировать системой, которая по самой своей природе приветствовала продажность. Он рано понял, что лучший способ пробиться наверх — это предать другого человека.
Глава 4
Террор
6 декабря 1934 года, через два года после смерти матери, Светлана стояла в Колонном зале, провожая в последний путь Сергея Кирова. Он был одним из ее любимых «дядей», с которым она играла в «хозяйку». Несколько дней назад «клан» Сталина был в Малом театре на комедийном спектакле «В чужом пиру похмелье», а потом отец пригласил всех на ужин на дачу в Кунцево. Дядя Сергей прислал из Ленинграда снетки. А теперь дядя Сергей тоже умер. «Мне не нравилась эта вещь, которую называли смертью, — рассказывала позднее Светлана подруге. — Я была в ужасе. Я боялась темных мест, темных комнат, темных глубин».
Вечером 1 декабря 1934 года, в Смольном, где располагался Ленинградский горком и обком ВКП(б), С. М. Кирова, первого секретаря ленинградского обкома партии, убил выстрелом в затылок Леонид Николаев. По первоначальным докладам НКВД, убийца руководствовался личными мотивами — ревностью. Версия о ревности опирается на свидетельства о любовной связи Кирова с Мильдой Драуле, женой Леонида Николаева. Но вскоре было объявлено, что он был членом контрреволюционной террористической организации, имеющей своей целью свержение правительства. К концу декабря Николаев и его четырнадцать соучастников были казнены.
Кировы, Сталины, Аллилуевы и Сванидзе стояли в строгом Колонном зале вместе. В своем личном дневнике, позже конфискованном госбезопасностью, Мария Сванидзе так описывала эту сцену:
…Зал был ярко освещен, украшен тяжелыми плюшевыми драпировками до потолка… Зал высокий, в два этажа. Посреди зала… стоял гроб, простой красный кумачовый гроб, с рюшками, в ногах лежало покрывало из красного плюша. Лицо [Кирова] было зеленовато-желтое, с заострившимся носом, плотно сжатыми губами, с глубокими складками на лбу и щеках, углы губ страдальчески серьезно опущены. У левого виска и на скуле синее пятно от падения. Кругом гроба много венков, красные ленты переплетены с подписями от всех организаций… Кругом стояли прожектора для киносъемок. Толпились фотографы с “лейками”, охрана, на эстраде все время играл оркестр Большого театра… Несмотря на полное освещение, казалось, что темно, мрачно и болезненно неуютно…
В 11 часов появились лидеры страны под предводительством Сталина.
На ступеньки гроба поднимается Иосиф, лицо его скорбно, он наклоняется и целует лоб мертвого Сергея Мироновича. Картина раздирает душу, зная, как они были близки, и весь зал рыдает, я слышу сквозь собственные всхлипывания мужчин».
Мария записала, что сразу же после известия о смерти Кирова ее брат Павел приехал на дачу в Кунцево. Сталин сидел, положив голову на руки, и неожиданно произнес: «Совсем я осиротел». Павел был так тронут, что бросился к своему зятю, чтобы обнять его и поцеловать.
Но в тот день
Существовала версия, что Сталин сам организовал убийство Кирова, опасаясь его как конкурента на пост Генерального секретаря партии. Кроме того, Киров был очень популярен в народе и выступал за снижение темпов индустриализации. Эта версия, скорее всего, является вымыслом. Но нельзя отрицать, что убийство Кирова положило начало Великому террору, в результате которого пострадали сотни тысяч людей.
Во время коллективизации и раскулачивания ОГПУ, переименованное в НКВД в 1934 году, уже раскинуло свои сети сквозь все слои населения в поисках классовых врагов. Прослушивание телефонных разговоров, слежка, давление на арестованных, одиночное заключение, признательные показания, полученные под пытками, — все это стало нормой. Компрометирующая информация распространялась как вирус, задевая тысячи людей.
В 1935 и 1936 годах, когда массовые аресты были начаты, страну охватила коллективная истерия. На пике «Великого террора» только за «семнадцать месяцев в 1937 и 1938 годах были арестованы 1,7 миллиона человек, более 700 тысяч из них расстреляны, примерно 300 или 400 тысяч отправлены в лагеря или ссылку в Сибирь, Казахстан или другие отдаленные регионы страны.
В 1937 году Сталин произнес такую речь для своих ближайших соратников на банкете, посвященном двадцатой годовщине Октябрьской революции:
Мы будем уничтожать любого врага, пусть это даже старый большевик; мы будем уничтожать весь его род, его семью. Мы будем уничтожать каждого, кто своими делами или своими мыслями — да, даже мыслями — угрожает единству социалистического государства.
В 1938 году, когда репрессии осуществлялись НКВД, население тюрем ГУЛАГа выросло до двух миллионов человек.
Одиннадцатилетняя Светлана, конечно, не могла ничего понять в этом, но она лично почувствовала эту новую атмосферу террора, когда вернулась из Сочи, где проводила каникулы, в конце лета 1937 года. Каролина Тиль, немка-домоправительница, которая проработала в семье Сталина десять лет, была уволена как ненадежная, и ее место заняла лейтенант Александра Накашидзе. Накашидзе полностью изменила комнату Светланы, убрав всю мебель, которая когда-то принадлежала матери девочки, выкинув из шкафа все детские дневники, альбом с рисунками, глиняные фигурки и подарки, полученные от тетушек. Несколько дорогих ей вещей, которые связывали девочку с матерью, — эмалевая коробочка с драконами на крышке, крошечный стаканчик и несколько чашек — пропали без следа. Когда Светлана пожаловалась няне на это исчезновение, та сказала, что ничего сделать не получится: ведь все вокруг принадлежало государству.
Накашидзе была лейтенантом госбезопасности. Молодая женщина моложе тридцати лет, она была плохой домохозяйкой, но ее брали вовсе не для этого. Главной ее обязанностью было соглядатайство. Она должна была сблизиться со Светланой и ее братом Василием и отслеживать их знакомства.
Осенью 1937 года у Светланы появился личный охранник Иван Кривенко, кислый, желчный мужчина, который ей сразу не понравился. Он сопровождал ее везде: в школу, в театр, на уроки музыки. Однажды она обнаружила, как он роется в ее портфеле и читает ее дневник.