Шрифт:
Эдмонд Гамильтон
Дочь Тора
Глава I
На далеком севере колоссальные течения холодного сияния плыли поперек задумчивого вечернего неба. Они пульсировали красным и зеленым цветом, перемещаясь в венце, достигая высоту зенита. Внизу, под сверхъестественным, дрожащим жаром Северного сияния, раскинулись покрытые снегом горы, похожие на гигантскую белую охрану черных границ фьорда Нарвик.
Нелс Хелверсон наблюдал за этим
Его худое, утомленное лицо, измученное и небритое, отражало глубокие линии усталости в перемещающемся сиянии. Его подбитые глаза были унылы и мрачны, его плечи опустились внутри порванной форменной куртки. Он чувствовал горечь отчаяния, которое сопровождало не только его одного в эти первые роковые недели нацистского вторжения в Норвегию.
— К ночи будет сражение и смерть, — пробормотал Хелверсон. — Когда приедут валькирии как пламя огней в небе.
Тяжелый, грохочущий голос его товарища-заключенного донесся из темноты позади него:
— О чем ты говоришь, Нелс?
Фаллон немного говорил на норвежском языке, который его товарищ-заключенный преподавал ему в течение утомительного времени их заключения. Нелс Хелверсон встал на ноги — норвежский солдат гигантского телосложения, под желтыми волосами которого было изможденное массивное лицо, а синие глаза дико горели.
— Валькирии, — повторил Хелверсон, приходя в замешательство от устойчивой вспышки неземного света. — Девушки-воины, посланницы Одина, которые переносят убитых в сражениях в Валгаллу.
Фаллон посмотрел на него немного тревожно.
— Ты, конечно, не веришь тому старому суеверию.
— Они не суеверие, — прогрохотал норвежский солдат. — Старые боги-герои моих людей все еще живут! Они прибудут к нашему Одину на помощь — одноглазый Тор, бог молний, и все остальные. Они сбросят предательских захватчиков в море.
Глаза Хелверсона сверкали, его изможденное лицо было вне себя от страсти.
Огромный, он возвышался в дрожащем жаре переменных лучей снаружи.
Молодой американский пилот почувствовал углубленную тревогу. Его большой товарищ-заключенный был все более и более странным и капризным в последнее время. Ошеломленный ударами внезапного вторжения, исчерпав возможность бороться, учитывая бедственное поражение, полусумасшедшее сознание Хелверсона повернулось теперь к древним верованиям его расы.
Этого не должно было быть. Вся Норвегия была ошеломлена и ошарашена. Без предупреждения нацисты ударили с моря, и за единственную ночь захватили почти тысячу миль береговой линии от Осло до далекого северного порта Нарвик. Их танки, самолеты и пушки уничтожили обескураженных защитников, и теперь захватчики безжалостно и быстро продвигались через долины, чтобы закончить свое завоевание.
Великобритания одинаково была неподготовлена для смелого нацистского удара, но имела возможность сплотиться, чтобы противостоять этому. Большие патрульные бомбардировщики Королевских Военно-Воздушных сил понеслись к северу, разведать захваченные
Фаллон, американский пилот, летел на одном из тех бомбардировщиков к захваченному нацистами порту Нарвик, раскинувшемся далеко к северу от Северного полярного круга.
Он не вернулся назад. Его сбили у фьорда Нарвик, и с тех пор он содержался в камере импровизированной тюрьмы, которую нацисты установили на высотах над городом. И здесь, день за днем, он беспощадно подвергался допросам со стороны молодого гестаповского офицера Виктора Хейзинга, внешне похожего на волка, о британских приготовлениях.
— Я знаю, что ты чувствуешь, Нелс, — сказал он норвежцу. — Прессинг со стороны Хейзинга тоже почти сделал меня сумасшедшим. Но ты не позволяй ему сделать это с тобой.
Бычья шея Хелверсона натужилась, его фанатичные глаза ярко осветились, когда он бросил взгляд на чары Северного сияния над снегом.
— Скоро наступит время, когда старые боги поднимутся против них, — пробормотал он. — Меч Одина и молнии Тора уничтожат их.
Он указал дрожащей рукой на перемену лучей.
— Признак этого уже есть в небе! Сонм богов бодрствует, и девы щита приедут этой ночью! Кровь и месть — уже рядом!
Фаллон видел безумие в гигантских пылающих глазах скандинава. Древние верования расы пробудили его к жизни. Молодой американец застонал внутри. Эта мономания его друга была почти последней соломинкой.
— Нелс, приди в себя и забудь те мифы, — попросил он. — Северное сияние — это никакое не предзнаменование. Оно ничто, но…
Крах! Бум! Как взрыв внезапного грома донесся по соседству поразительный звук. Он сопровождался большими грозовыми молниями.
— Небеса, это — пушки! — завопил американец. — Артиллерийские орудия! Они внизу, во фьорде!
Он подбежал к окну. Но тюрьма стояла далеко от фьорда. Он мог только видеть жуткий снежный свет снаружи, и частокол колючей проволоки, которая огораживала эту кустарную складскую тюрьму.
Нацистские солдаты бежали туда — темные фигуры напротив снега. Стрельба орудий с запада повышалась в бурном темпе. Завыла предупредительная сирена на нацистском летном поле около тюрьмы.
— Это британские суда, которые ведут артобстрел города! — закричал взволнованно Фаллон. — Двенадцатидюймовые! Должно быть, там линейный корабль в эскадре!
Он и Хелверсон, прижались к зарешеченному окну, увидев, как прожекторы ударили в небеса с соседнего летного поля. Зенитные орудия отчаянно закашляли туда, по самолетам, пикирующим сверху.
Затем донесся звук гигантской хлопающей двери, и большое красное пламя взорвалось на краю аэродрома. Другая британская бомба взорвалась двумя секундами позже намного ближе к тюрьме. Фаллон из своего опыта, как пилота бомбардировщика, знал, куда упадет третья бомба.
— Вниз, Нелс! — завопил он, бросаясь вместе с большим норвежцем на пол.