Дочь торговца шелком
Шрифт:
Сильвия настояла на том, чтобы поставить тут два отдельных бамбуковых шкафчика, чтобы вещи девушек не перемешались, правда, Николь обычно и не заботило содержимое ящиков сестры. На этот раз, набирая ванну, она провела ладонью по полкам Сильвии: на нижней полке нашла универсальный жирный крем, очищающее масло, лосьон для кожи – все от «Эсте Лаудер», а наверху многочисленные бутылочки шампуней и мыло. Среди красивых флаконов с духами стояли любимые духи Сильвии «Кёр Жойе» от Нины Риччи. Будучи не такой высокой, как сестра, Николь встала на цыпочки, чтобы дотянуться до них. Она аккуратно сняла флакон
Николь вернула таблетки на место, затем погрузилась в чудесную горячую ванну, чтобы понежиться и помечтать о Марке. Ее душу наводнили незнакомые чувства. Она была счастлива и взбудоражена. Больше всего радовало, что, пригласив ее на озеро, он поделился с ней чем-то сокровенным. Она влюблялась и сама не могла поверить, что это происходит.
Николь вытерла волосы полотенцем, потом задумалась о Марке, ковыряя ногтем краску на дверном косяке. В дверь постучали, и вошла Сильвия.
– Что такое? – спросила Николь.
Сестра прошла к темному квадрату окна.
– Я закрою ставни? Не люблю черных окон. Они наводят на мысли о смерти.
Николь пожала плечами, но знала, о чем говорит сестра. Так же и с отражением луны на поверхности воды – когда вся жизнь кажется опрокинутой. Порой Николь даже не выглядывала ночью во двор, потому что боялась привидений в глубине сада, которые могли прятаться за деревьями, а в шуршании листвы на ветру ей чудились голоса умерших.
– Боишься, что за тобой придут призраки?
– Призраков не существует.
– Это ты рассказала мне про тела, которые здесь захоронили японцы.
– Тела и призраки – разные вещи.
Николь засмеялась, расчесывая влажные волосы.
– У тебя никакой фантазии.
– Известно, что японцы в конце войны расстреливали французов. Некоторые могут быть захоронены именно здесь.
Закрыв ставни, Сильвия повернулась спиной к окну. Она словно о чем-то размышляла, обводя комнату взглядом. Передала Николь белый махровый халат и улыбнулась:
– Пойдем в твою спальню.
Николь уже разобрала завалы книг на полу, но с трюмо беспорядочно свисали стеклянные бусы, а на тумбочке осталась открытой красная губная помада. Пудреница лежала там, где и упала, – в рукомойнике. Рядом с кроватью валялась мятая одежда.
Сильвия подняла пудреницу, и в лицо ей вылетело облачко, заставив чихнуть.
Николь заулыбалась.
Сильвия стерла с лица пудру.
– Очень смешно… Но я хотела поговорить с тобой о магазине. Стоит подумать о твоем будущем.
Николь скорчила рожицу:
– Как, например, о браке с приличным вьетнамцем?
– Папа не это имел в виду.
Николь внимательно посмотрела на сестру, желая рассказать ей о поездке на озеро с Марком, но что-то заставило ее передумать.
– Ты всегда знаешь, как обходиться с папой, ведь правда?
Сильвия слегка покраснела и улыбнулась.
– Насчет магазина. Если у тебя все получится, ты сможешь неплохо заработать. Ведь ты настроена серьезно, да?
– Конечно. Я уже начала наводить там порядок.
– А не хочешь ли ты закончить свою учебу?
Николь покачала головой:
– Не понимаю, каким образом, если я буду управлять магазином.
– Верно. Лучше сосредоточиться на магазине. Папа все поймет.
– Я с нетерпением жду открытия. Сильвия, но почему ты принимаешь лекарства? Я случайно наткнулась на них в ванной.
– Ты рылась в моем шкафчике? – нахмурилась сестра.
– Для чего они? Ты больна?
Сильвия замешкалась.
– Просто головные боли и усталость.
Николь кивнула. После прогулки с Марком понемногу улеглась ярость из-за раздела семейного дела, и она посочувствовала сестре.
– Неудивительно. Ты берешь на себя такую ответственность.
Легкий бриз из открытого окна распахнул муслиновые занавески, по комнате пробежал ветерок.
– Что с домом в Хюэ? – спросила Николь. – Выставлен на продажу?
– Папа нанял человека, чтобы следить за продажей. Он будет жить в доме.
– Что ж, я очень хочу сделать магазин прибыльным.
– Рада этому.
– А ты знаешь что-нибудь про покушение в бамбуковой роще? – вдруг спросила Николь.
Сильвия кивнула:
– И вероятно, покушения будут еще. Правда, решись Вьетминь выступить всерьез, уже были бы жертвы.
Той ночью Николь опять не могла уснуть. Она открыла ставни и смело посмотрела в темноту, ожидая увидеть призраков. Стояла полная луна, но в саду царила умиротворенность, каждый листик и каждая травинка светились серебром. Воздух был пропитан густыми лесными ароматами, сладкими, как сироп. Николь вспомнила слова парня у магазина. «Вскоре я тебе понадоблюсь». Что за ерунду он говорил? Никто не верил, что они проиграют Вьетминю – французская армия численностью значительно превосходила повстанцев, все это твердили. Но в голове не затихал голос – а что, если все ошибались? Николь слышала, как отец обсуждал подпольную сеть в порту Хайфона. Дорога от Хюэ до Ханоя – пятьсот семьдесят километров, а Хайфон находился менее чем в ста километрах от них. Что, если Вьетминь уже в Ханое и их больше, чем все думают? «^And`^en o'an tra» – «Око за око, зуб за зуб». Что, если знакомый им мир вскоре изменится до неузнаваемости? Николь тряхнула головой. Как бы она ни жаловалась на отца и Сильвию, терять их ей вовсе не хотелось. И если случится самое страшное, кто позаботится о магазинчике шелка и молоденькой девушке смешанных кровей, со смелыми мечтами об успехе и любви?
Глава 8
Скворчала еда на плите, аппетитный пар наполнял воздух. Лиза громко подпевала старой французской песне по радио. Николь смотрела в кухонное окно. После прогулки на озере прошло несколько дней, но от Марка вестей не было. Наступал жаркий влажный сезон, солнце скрылось за облаками. Однако от вида буханки хлеба с золотистой корочкой все казалось светлее. Николь ковыряла кожицу вокруг ногтей и наблюдала за Лизой. Кухарка смолкла, чуть раскачиваясь и нарезая ароматный красный перец.