Дочь убийцы
Шрифт:
– Почему? – не понял Фредерико путанной речи своей возлюбленной.
– Потому что Генриху, видимо, снова придется разводиться или отправлять жену на эшафот. Он иначе не умеет.
– Ааа! Нет, ты не права. Он обычно дает жене шанс родить нескольких детей. И вот, когда младенцы поумирают при родах или окажутся девчонками, только тогда он приступает к аннулированию брака.
Они оба захохотали. Проблемы королей касались их постольку-поскольку и не воспринимались серьезно.
– Ладно, – заключил Фредерико, – перед отъездом я на тебе женюсь. – Он встал перед Матильдой на одно колено. – Стань моей женой, дорогая. Если, конечно, твоя королева и госпожа позволит тебе выйти за меня замуж, а мне уехать
Матильда запрыгала от радости и захлопала в ладоши.
– Нам разрешат пожениться, я уверена! Пойду, попробую поговорить прямо сейчас! – И она побежала к двери. – Жди меня здесь, никуда не уходи! – Юбки мелькнули и исчезли вслед за хозяйкой.
Фредерико почесал в голове: «Ладно, я ж не король Генрих. Женюсь один раз и навсегда», – пообещал он себе.
Конечно, Элеонора позволила своей фрейлине выйти замуж, а Фредерико немного задержаться во Франции. Она даже дала им хорошую сумму денег на свадьбу. Фредерико приглашать было некого. Его семья жила в Испании, немногочисленные друзья – в Англии. А вот у Матильды родственников хватало, и все они жили в одной деревне, неподалеку от Парижа. Это был достаточно знатный род, представители которого свысока и с презрением смотрели на испанского жениха. Они считали, что, находясь при дворе, Матильда могла бы найти себе мужа и более высокородного, и более богатого. Впрочем, приданное дали – все-таки, опекала пару сама французская королева.
Так Фредерико, родившийся в Испании и пристроенный в юные годы служить королеве Екатерине Арагонской в Англии, женился на француженке, фрейлине королевы Элеоноры во Франции. Обе королевы были испанками, что объединяло всю компанию. Правда, Екатерины уж не было на свете, но это дела не меняло.
Молодая семья вместе пробыла недолго. Фредерико умчался на остров, где его заждались и граф, и те, кто вел переписку с французской королевой. Она активно обсуждала вопросы веры с теми, кто в Англии стоял на стороне католической церкви и Рима. Противоборствующие стороны объединял Генрих – он вовсе не собирался отрекаться от Библейских заповедей, позволяя себе лишь вносить небольшие, скромные правки в текст. Он же являлся и причиной раскола – земли и богатства, принадлежавшие церкви, ныне принадлежали ему. Из соборов и монастырей добро выносили мешками. Казна пополнялась, король радовался, а вот отдельные его вассалы негодовали.
Отчасти такая развеселая жизнь даже привлекала Фредерико. Испания и Франция потихоньку воевали, лишая себя радости разводиться с королевами, лишать принцесс права наследия престола, менять церковный устав, людей неугодных попросту жечь на костре, четвертовать и вешать. Нет, все же последнее – многочисленные казни – происходили и на материке. Но как-то без должного задора и азарта. Рим тоже пытался принимать посильное участие в перетягивании на свою сторону то одних, то других, то третьих. Из всей троицы Англия оказывала папе самое ожесточенное сопротивление. Испанцы и французы, тем не менее, по очереди делали попытки подружиться с Генрихом, которому главное было не дружить с Римом.
Так рассуждал Фредерико, продвигаясь к проливу. В перерывах между размышлениями о политике, он вспоминал молодую жену и улыбался. Пока приключения представлялись ему чем-то необременительным. Даже смерть держалась в сторонке, занимаясь другими персонами. В те дни у нее было много дел: войны, казни, болезни не давали ей передышки.
Он прибыл в Лондон в начале октября. Церковную реформу, полным ходом идущую в Англии, начало затмевать событие более важное. Королева номер три должна была вот-вот родить. Король не стал заранее готовить турниры и празднества, но ему очень нравилась жена, он искренне к ней привязался и потому надеялся, что Джейн его не подведет и родит сына.
– Ты вовремя, – поприветствовал
Джейн лежала вся в поту, ее била лихорадка и ей уже было все равно, кто там у нее родится – так плохо она себя чувствовала. А вокруг царила суета: родился-то все-таки наследник престола, мальчик! Принцессе Елизавете было позволено навестить мачеху и теперь она сидела на низкой скамеечке возле Джейн, сочувственно держа ее за руку. Бэт, конечно, тоже обрадовалась тому, что у нее родился брат, но она видела, как мучается Джейн, и не могла не печалиться.
– Наши молитвы услышаны! – Генрих, еще больше поправившийся за последний год, вошел в спальню королевы. – И пусть наши враги увидят – Бог на стороне английского короля! – Он нагнулся к своей жене, словно и не замечая Елизавету, примостившуюся рядом. – Дорогая, выздоравливай скорее. Тебя ждет великолепный праздник в честь рождения наследника.
Джейн с трудом приоткрыла глаза и постаралась, собрав последние силы, кивнуть. На ее лице даже появилась улыбка. Она искренне была рада видеть мужа, которого сумела нежно полюбить. Пожалуй, Джейн единственная его не боялась и с легкостью терпела приступы плохого настроения. Но с ней у Генриха плохое настроение случалось редко. Внешне эта пара менее всего подходила друг другу: Джейн была невысокого роста, неброской внешности, и Генрих возвышался над ней как скала. А вот по характеру, видимо, королю и нужна была кроткая, заботливая жена, не пытавшаяся вмешиваться в государственные дела, флиртовать с другими мужчинами и выказывать крутой норов мужу.
Бэт вслед за Джейн тоже улыбнулась. Она положила головку на постель и смотрела на отца снизу вверх. Впервые после смерти матери окружающий мир начинал понемногу теплеть.
– Я тоже хотела бы пойти на праздник, – тихонько произнесла Елизавета.
Отец ее услышал. Он посмотрел на рыжеволосую дочку, которая как солнышко озаряла темную комнату королевы:
– Конечно. У тебя, наконец-то, родился брат. Это великое событие для всей Англии, для всех подданных. Ты сможешь присутствовать, Бэт.
Врач, стоявший в стороне, почтительно опустив голову, нервничал. Королеву следовало оставить в покое. Роды проходили тяжело, а после что-то пошло и вовсе не так, как должно было. Вторые сутки Джейн лихорадило, она потеряла много крови, и главное, ее состояние только ухудшалось.
– Я еще навещу тебя, – пообещал Генрих, решив, наконец, покинуть жену, – хочу посмотреть на сына. – Он повернулся к двери и снова заметил Елизавету. – Пойдем, не надо утомлять Джейн.
Бэт послушно встала со скамеечки. Напоследок Джейн легонько пожала ей руку. Девочка расправила платье и серьезно посмотрела на мачеху. Бледное, бескровное лицо королевы было почти неразличимо на белоснежных подушках. «Дорогая Джейн, не умирай, – подумала Елизавета, – без тебя и мне, и папе будет очень плохо». Она тихонечко вышла из комнаты вслед за отцом.
– Где вы были, ваше высочество? – спросила обеспокоенная герцогиня, встретив Елизавету в одном из коридоров дворца. – Я вас ищу несколько часов. Вы не должны уходить одна и так надолго.
– Я навещала Джейн. Мне позволили посмотреть на брата и посидеть возле королевы. А после пришел отец и разрешил мне присутствовать на празднике, который он придумал провести в честь рождения брата, – быстро протараторила Бэт и сделала реверанс.
Пожилая герцогиня вздохнула. Она не могла заменить маленькой принцессе мать, да и не очень старалась это сделать. Но Леди Маргарет сочувствовала малышке и понимала, как той тяжело расти одной без матери, да фактически и без отца, который был занят куда более важными делами, чем общение с объявленной незаконнорожденной дочерью.