Дочь убийцы
Шрифт:
– Нет, я не виновна.
– Признаете ли вы себя виновной в попытке отравления принцессы Марии, дочери короля?
– Нет, я не виновна.
– Признаете ли вы себя виновной в попытке организовать отравление своего мужа, короля Англии Генриха Восьмого, чтобы после выйти замуж за Генри Норриса?
– Нет, я не виновна.
Приговор оглашал дядя Анны. Граф Норфолк сквозь слезы несколько раз произнес: «Виновна, виновна, виновна». Про себя он думал о том, как повезло, что ему самому отрубать голову не будут. Он выживет, и голова останется на плечах.
Приговор был зачитан. В зале
Эшафот накрыли плотной, черной материей. Специально выписанный из Франции палач, владеющий мечом, ожидал в стороне. Конечно, положено было королеву жечь на костре, но Генрих проявил невиданное милосердие и заменил костер на отсечение головы: все-таки впервые в истории страны казнили королеву. Игра стоила свеч. Или топора.
Про Бэт все забыли и думать. Она стояла в сторонке, никем не замечаемая, всеми позабытая. Ей было два года и восемь месяцев, и она во все глаза смотрела на разворачивающееся перед ее глазами зрелище. Вот мама идет в сером платье, отороченном мехом. Как всегда красивая, только отчего-то печально ее лицо. Вот рядом стоит высокий мужчина в закрытом капюшоном лице. Тетя, мамина старшая сестра, забирает у мамы молитвенник. Мама громко говорит о своей любви к папе, королю Генриху, и почему-то просит Иисуса забрать к себе ее душу. Мужчина в капюшоне заносит над своей головой меч, мамина голова падает на черную ткань. Ее губы продолжают шевелиться в безмолвной молитве. К маме подходят какие-то дамы, накрывают ее тело простыней и уносят прочь.
Елизавета – понимает – мамы – больше – нет. Она падает на колени в лужу, что осталась на земле после прошедшего ночью дождя, и бесконечно смотрит на то место, где только что стояла Анна.
– Как ты здесь оказалась? – няня пытается поднять с колен Бэт. – Я ищу тебя все утро. Кто тебя сюда пустил?
Бэт – не – плачет. Она молчит и не обращает никакого внимания на няню. Мамы – нет. Ее – только – что – завернули – в – тряпку – и – унесли – прочь. И – голову – мамину – тоже – завернули. А – губы – мамины – все – шевелились – и – шевелились. Господи – за – что?!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОТЕЦ
Здесь так любят рубить головы. Странно, что
кто-то еще вообще уцелел.
Льюис Кэрролл
После казни прошло всего одиннадцать дней, а Генрих уже объявил своей женой ту самую фрейлину Анны, которая недавно восседала у него на коленях. Джейн была девушкой тихой и кроткой, представляя собой полную противоположность предыдущим женам короля.
Фредерико все это время находился в Англии и с ужасом наблюдал за разыгрываемой на его глазах кровавой драмой. По большому счету на острове его больше ничего не держало, и он мог бы спокойно ехать во Францию к любимой. Но граф де
– Короля в Риме уже давно отлучили от церкви, – объяснял де Вилар, – он ничего не боится. Поверь, если эта жена не родит ему сына, он и ее отправит на эшафот. Первый брак короля признан недействительным, принцесса Мария – незаконнорожденной. Теперь также участь постигла и принцессу Елизавету. Что хуже, ее мать обезглавлена. Брак также признан недействительным. Генрих может продолжать в том же духе бесконечно. Англиканская церковь полностью подчиняется ему, и ей плевать на мнение папы.
– Сколько мы еще будем оставаться в Англии? – время от времени интересовался Фредерико. – Франция и Испания снова ведут военные действия. Не пора ли нам покинуть двор английского короля?
Но граф никуда не торопился и всеми силами удерживал Фредерико возле себя. Лишь однажды последнему удалось пересечь Ла-Манш. Осенью ему поручили отвезти тайное послание Франциску. В Англии начинался мятеж – новый указ короля о закрытии монастырей вынудил людей открыто выступить в защиту католической веры. Формально никто Генриха свергать не предлагал. Требования касались лишь воссоединения с Римом, признания принцессы Марии законной наследницей престола и ограничения власти короля, особенно в вопросах церкви и веры.
За простыми мятежниками стояли и более важные персоны. Воспользоваться случаем хотелось многим – на стороне восставших было в десятки раз больше народу, чем на стороне тех, кто защищал короля. Тем не менее, помощь Франциска совсем не помешала бы. Оттянув силы на борьбу с внешним врагом, Генрих не смог бы в полную силу противостоять внутреннему.
Добраться из Лондона до Йорка, где ждали Фредерико, чтобы передать ему письмо, оказалось непросто. Преданные королю войска стояли полукругом, отрезая путь к столице. Они не вступали в открытое противостояние с превосходившими силами восставших, но переезд на север страны стал представляться делом практически невозможным. Впрочем, обратный путь тоже несказанно осложнялся. Но Фредерико пока предстояло преодолеть первую часть путешествия.
– Мы приглашены в Хэтфилд Хаус, – объявил граф прямо перед отъездом.
– Это тот небольшой дворец неподалеку от Лондона, где живет принцесса Елизавета? – поинтересовался удивленный Фредерико.
– Точно! – граф улыбнулся. – Ты поедешь в сторону Йорка с личным поручением от графини Норфолк. Ее племянник стоит на стороне короля. Так что тебя пропустят без проблем на всем протяжении пути.
– Почему графиня помогает мятежникам? – не понял Фредерико.
– Она является ревностной католичкой. В глубине души, конечно. Графине не нравится то, что делает король с монастырями и с религией в принципе. Она женщина пожилая и сама не может предпринимать какие-то решительные действия. Тем более, что она приставлена к Елизавете, незаконнорожденной принцессе, дочери казненной королевы Анны. Разве такое положение при дворе не унизительно?