Дочери Лалады. (Книга 3). Навь и Явь
Шрифт:
Лопатки встретились с каменной брусчаткой площади, а рядом с лицом Северги шлёпнулся то ли ошмёток чьей-то плоти, то ли просто сгусток крови. Потоки дождя тут же размыли его в широкую розовую лужу, в середине которой лежали несколько зубов с куском десны, а над Севергой склонился, занося кулак для нового удара, стройный воин. Ядовитая зелень глаз светилась сквозь прорези в забрале шлема, на длинных густых щёточках ресниц повисли то ли капли пота, то ли – дождя… Пространство с чмокающим звуком выбросило оснащённый шипами кулак Северге в лицо; движение головы в сторону – и кулак впечатался в брусчатку рядом. Северга оплела своими ногами ноги воина, крутанулась – и её противник упал.
– Рановато ещё, но мне нравится ход твоих мыслей.
Северга, ошеломлённая хлёстким, как пощёчина, дерзким взглядом женщины-воина, зазевалась и пропустила зуботычину. Ударившись затылком о брусчатку, она ощутила вкус крови во рту, а безжалостные губы шевельнулись около её щеки:
– Не советую геройствовать, если хочешь пройти это испытание. Прикинься мёртвой, тогда тебе не так крепко достанется. А когда услышишь удар колокола – вставай.
Дождь растворял Севергу, размывал, как лужу крови, а губы незнакомки сложились в змеино-скользкую улыбочку.
– Урок первый, детка: война – это не только бесстрашие и умение драться, это ещё и хитрость, сберегающая силы. Дамрад нужны лучшие бойцы, да. Но желательно, чтобы у них ещё и голова соображала. И ещё – мой тебе совет, – добавила она, понизив голос. – Не расставайся с ножом ни днём, ни ночью. Особенно ночью.
Хлопнув Севергу по плечу, женщина-воин надвинула забрало и растаяла в дожде.
Вероломный налёт закончился так же внезапно, как начался: небо расколол колокольный гул – холодный, с железным вкусом крови. Тяжёлым шаром прокатившись в голове Северги, он вонзил в неё жало осознания: «Встать!» Если она хотела остаться здесь, нужно было встретить этот грозный, тоскливо-тягостный звук стоя.
Бок, локоть, колено. Дрожащая слабость ног, твёрдая воля в позвоночном столбе. Дерзость поднятого подбородка, солёный жар окровавленных губ.
– Ну, соплежуи, как вам понравился наш тёплый приём? – Лысый дядька от смеха потряхивал животом, туго подпоясанным широким ремнём. – Все, кто остался способным стоять на ногах, прошли первый отбор и условно годны для обучения. Почему условно? Потому что с каждой новой ступенью ваше число будет уменьшаться. Это жёсткая игра на выбывание: останутся сильнейшие, а слабым здесь не место.
Дождь кончился, изрядно потрёпанные новички выстроились у края туманной пропасти. Северга чувствовала себя так, словно попала под обвал в горах, хотя теперь стало ясно, что ей досталось совсем не сильно по сравнению с другими: зеленоглазая женщина, можно сказать, не побила её, а дружески помяла. Воины, нападавшие на них, теперь вели себя мирно – перетаскивали к пропасти искалеченные тела тех, кто не выдержал натиска. Нутро Северги дрожало, как студень: это были даже не тела, а груды кровавой плоти – без лиц, с вывороченными из суставов конечностями.
– Меня зовут Боргем Роглав Четвёртый, и я покажу вам, что здесь всё по-настоящему! – рыкнул лысый.
По рядам избитых новичков прокатился потрясённый ропот: воины сбросили
– Путь воина – это путь смерти! Они, – Боргем показал себе за спину, где только что исчезли пятнадцать несостоявшихся учеников, – как и вы, дерзнули вступить на него, но испытание показало, что воины из них вышли бы никудышные. Они стояли первыми в очереди к смерти – так какая разница, раньше она их настигнет или позже? А у вас, – его тёмный коготь, торчавший из пальца обрезанной перчатки, вскинулся в указующем движении, – отныне две дороги: сдохнуть или стать лучшими.
Внутри у Северги бился, расширяясь на всё сознание, раскалённый ком ярости. Шагнув из строя, она выплюнула гневные слова:
– Что вы делаете?! Мы ещё ничему не обучены, нас застигли врасплох и устроили бойню! Это бесчестно!
Боргем очень неторопливым, прогулочным шагом вразвалочку подошёл к ней, окинул взглядом.
– М-м, вы только посмотрите, кто почтил своим присутствием презренное обиталище грязных убийц! – с кисло-сладкой усмешкой протянул он. – Прекрасная госпожа, прошу прощения за это неприятное зрелище! Весьма сожалею, что таким ужасным образом ранил твои чувства и заставил пережить тягостные мгновения. Как мне загладить эту, несомненно, вопиющую вину перед тобой? Может быть, тебя устроит обед из четырёх блюд, отдельная комната с купелью для омовений и удобной постелью? Такие условия тебя удовлетворят?
– Было бы неплохо, – ответила Северга, удивлённая столь любезным тоном.
Боргем расхохотался, обнажая жёлтые клыки. Он не шевельнул и пальцем, лишь устремил на неё взгляд своих холодных кабаньих глазок, а Севергу сбил с ног шар света, врезавшийся ей в живот. Земля дала ей пощёчину, а изо рта едва не вылетели все кишки. Кашляя и ловя помутневшим взглядом широко расставленные перед нею ноги в сапогах, она поднялась на четвереньки. Грубые когтистые пальцы взяли её за подбородок и до боли задрали ей голову.
– Х*р тебе в рот, а не условия! – Маска любезности вмиг слетела с Боргема, и Северга увидела его истинное лицо – безжалостное и насмешливое. – Войдя в стены этой школы, ты сделала выбор. Забудь о своей женской сути, а все свои выкрутасы засунь себе в п*ду. Здесь нет твоей матушки, плакаться и жаловаться на судьбу тебе будет некому.
Насчёт отдельной комнаты и удобств он, конечно же, пошутил: спать Северге предстояло в общей казарме на несколько сотен мест. Кровати стояли в три яруса; желторотых загоняли наверх, ученики постарше спали на нижних местах. В свой первый день в школе Северга схлопотала кучу самой непочётной и грязной работы: мытьё полов, стирка, а в довершение всего ей и ещё пятерым новичкам выпала «удача» чистить выгребные ямы отхожих мест.
– Вычерпывать дерьмо? – возмутился один из её товарищей по несчастью. – Я сюда учиться боевому искусству пришёл, а не дерьмо вёдрами таскать.
Двое старших учеников, приставленных к ним в качестве надзирателей, только хмыкнули и переглянулись между собой, а уже в следующий миг своенравный новичок барахтался в выгребной яме – по уши в том самом, что он отказывался вычерпывать. Конечно, он выкарабкался при помощи ступенек из хмари, но всё же успел изрядно наглотаться, и его тут же вывернуло.