Дочери леса
Шрифт:
Хотела тебя спросить, где ты этому научилась... да все стеснялась...
— Я подглядела за двумя ведьмами на шабаше несколько лет назад сквозь замочную скважину. — Ах как же я любила свою сестру о дневник. На этом свете не было для меня никого роднее и ближе... еще ближе... и еще ближе...
Маменьке это не понравится. — Я попыталась ее остановить. — Она ведь строго настрого запретила туда ходить. Ты же сама рассказывала про солдат! Ведьм ловят!
— Я аккуратненько Веточка — как лисичка, — продолжала
— Проклятие! — тогда помню, серьезно, сказала я. — Маменька знает, куда ты бегаешь, и ей, это не нравится. Ее палка уже на тебя не действует?
* * *
— Что мне палка, когда я парю на крыльях любви. Прощай сестра... я улетаю...
Отчетливо помню эти ее слова. Они навсегда врезались в мою память, словно вырубленные топором на сердце.
* * *
Помню, что чувство тревоги сводило меня с ума. Я не хотела ее отпускать. И хорошо помню тот вечер, когда из деревни прибежала испуганная Витка.
— Грета! Баба Грета!!! Ой беда! Беда-а-а-а!!! — кричала она, спотыкаясь.
— Что такое? Говори Вита! — взволнованная маменька стояла возле пещеры.
— Беда!!! Доченьку вашу! Дочку солдаты сожгли на костре, живьем! Я ничего не смогла поделать...
— Что ты такое трепешь?! Как сожгли?!! — у маменьки стали подкашиваться ноги. Вита ее поймала.
Мне стало так плохо, что я потеряла равновесие. Бросило в холод. Страх пробежал по всему позвоночнику, затошнило. Я отбежала в сторону. Схватилась за дерево. Стала задыхаться от боли и горя. Глаза намокли. В груди разлилась ноющая боль.
Я упала на коленки и зарыдала:
—Прокля-я-ятье!!!
"Твоя сестра поступила очень глупо, — послышался голос Апокрифезиса. — Не стоило ей встречаться с этим мальчишкой."
— Почему-у-у?! Почему ты мне не сказал?! Не предупреди-и-ил?! Ведь я могла ее остановить!!! — Я кричала как безумная, надрывая горло.
"Нет, не могла. Не остановила бы. Прости, но в Наших планах не было твоей сестры." — все, что сказал Он тогда вместо душевных слов поддержки.
А потом я почувствовала ее — ее — родную и милую Зеленоглазку. У меня началось видение, и я смогла увидеть все в ярких красках, так как оно случилось...
Запись сердца
Голые деревья сбросившие листву к зиме стояли укрытые хмурыми облаками, срывались хлопья белоснежного снега.
— Юнтар! Юнтар!!! — Рыжеволосая девочка 15 лет бежала по лесу в своем белом платье и шубке из волчьего ворса. — Юнтар?
Впереди показался ее возлюбленный. Он вышел из-за деревьев, но его вид не был радостным. Под глазами, словно нарисованные красными красками застыли мокрые разводы.
— Беги Проклятие!!! Беги любовь моя!!!
Из-за трухлявого толстого дуба выскочило несколько белогорских солдат. Их глаза наполняла ненависть: блестели жаждой наживы
— Схватите ее!!! — крикнул один из них с бородкой по контуру подбородка. На его голове вместо шлема был кольчужный капюшон.
Один из солдат схватил Юнтара, заблокировав шею локтем. А двое других догнали сестру. Она попыталась атаковать их ударной волной, но сил хватило только на одного. Раззява свалился с ног и покатился по снегу.
Второго Проклятие попыталась ударить в пах, но защитная пластина уберегла его от повреждений. Он засмеялся, бросился на нее и ухватил за ворот шубы. Но Рыжик вырвалась, побежала в сторону леса. Там тоже уже поджидали солдаты, которые успели обойти сзади. Сестра испуганно схватила ртом воздух. С ее губ сорвалось облачко пара. Она схватилась руками за платьице и попыталась бежать в сторону деревни.
В доспехах солдатам было трудно ее догнать. Пришлось гнаться за ней до самых ворот. Она кричала: "Помогите!!!" — звала на помощь, плакала.
Но никто не собирался ей помогать.
Стоило ей вбежать в деревню, как ее тут же изловили местные мужики.
— Отпустите меня! — эхом в видении звучал голос Проклятия.
— Добегалась! — выкрикнул кто-то из толпы.
В то же время в деревню притащили Юнтара. Он пытался вырваться, кусал солдата за руку через кольчугу, но бесполезно.
— Отпустите моего сына! — кинулся на солдата Лукай. — Ни в чем он не виноват! Что же вы творите с девочкой? Она же еще ребенок!
Солдат дал пинка Юнтару и велел забрать его подобру-поздорову. Лукай схватил сына, прижал, чтобы не дать ему спасти сестру — не провоцировать людей.
— Юнтар!!! — слезно кричала Проклятие, ее за волосы тащили на середину деревни, где граф Рудольф уже поджидал у эшафота.
Лесорубы выстроили его в центре заранее. На нем лежал деревянный крест и был заготовлен хвораст. Меня всю трясло, когда я видела то, что происходило дальше. Я чувствовала боль сестры, словно не она находилась там, а я сама. Зеленоглазка была храброй ведьмой, но в те минуты я чувствовала, как страх сковал ее целиком. Мне сложно держать эту память в себе. Я хочу поделиться ею с тобой... дневник.
— Сказать по правде мы ждали не тебя, а твою мать! — надменно начал свою речь граф. Его омерзительное лицо было исполнено тщеславия. — Но ты тоже сгодишься.
— Сжечь ее, сжечь!!! — кричала обезумевшая толпа.
Что сделала моя сестра им плохого? Чем перед ними провинилась? Паранойя графа смогла одурачить толпу. Он до смерти боялся того, что кто-нибудь узнает о том, что тогда произошло на поле, а единственными свидетелями оставшимися в живых были мы. На самом деле единственным чудовищем здесь был он. Ведь это он согласился на сделку. Он принимал решение. Мать наша стала только проводником. Не более!