Дочка для ведьмы с ребенком

Кручко Алена

Однако мой коварный план не удался: пока я колебалась, Костя успел открыть глаза, сел, спустив ноги на пол, потянулся и бодро сказал:

— И тебе доброго утречка, милая. Выспалась?

— По-моему, еще ночь, — проворчала я.

— Вставай, ты же не можешь пропустить рассвет над морем! — этот изверг рассмеялся, чмокнул меня в нос и откинул одеяло. А так как окно оставалось на ночь открытым, то ли утренняя, то ли еще ночная свежесть мгновенно убила остатки сна.

Пришлось вставать. Зато ранний подъем был вознагражден еще теплым парным молоком — вкусней молока я в жизни не пробовала. Ни в этой, ни в той… Ну а потом действительно был рассвет над морем — нежный, жемчужно-розовый,

с тихим плеском волн и ветром, который у моря пахнет совершенно по-особенному, я даже слов не подберу, как, но дышать — не надышаться. А еще — раньше я этого не ощущала — от моря веяло силой. Стоя у кромки воды, я как будто купалась в темноватой, тяжелой, но бодрящей и будоражащей энергии. Она тоже шла волнами, но если настоящие волны едва-едва плескались, ласково лизали ступни, иногда захлестывая щиколотку, и даже тонкий белый песок пляжа не мутили, то эти накрывали с головой, откатывались и накрывали снова, оставляя на самой грани сознания ощущение рокота валунов. «Неудивительно, что море всегда притягивало авантюристов», — подумала вдруг я. А Костя обнял крепче и спросил:

— Ты чувствуешь, да?

Я удивилась вопросу:

— А разве не все одаренные чувствуют? Такая мощь невероятная…

— Чувствуют стихийники. Ты не стихийница, значит, от детей передается. Как ощущения?

— Подавляет.

Он кивнул:

— Вода с огнем не дружат. Пойдем, солнышко, не нужно тебе долго в этом купаться. Хватит на первый раз.

— На первый раз?

— А там посмотрим, — он мягко развернул меня, и мы пошли обратно к дому Полевых.

Где-то на полдороги я спохватилась:

— А как же Олежка? Такие восторги… Он что, не чувствует?

— Он ребенок, солнышко. А ты — беременная ведьма. Ты сейчас нацелена на сохранение потомства, поэтому остро чувствуешь конфликт сил. А пацан в самом возрасте, когда все вокруг интересно, и дар только начал активно развиваться. Его, наоборот, море притягивает. Сознательно — просто как что-то новое и восхитительное, и неосознанно — как огромный резервуар силы. Это очень хорошо, что мы его сюда привезли. Как подрастет, надо будет еще в горные места силы с ним выбраться.

А уже через полчаса, загрузив зачем-то в багажник пустую молочную флягу на двадцать литров, мы выехали на обещанную вчера пасеку. Ну их, эти места силы, слишком сложно это все, и хорошо, что можно положиться на Костю и не задумываться о таких жутковатых вещах самой. Кажется, ощущение от моря слишком остро на меня повлияло. Пока что — а если точней, пока я беременна — мне совсем не хотелось повторять.

То ли дело пчелы, мед, много цветов… и много ингредиентов! Тот же мед, прополис, маточное молочко, воск, пыльца, перга — настоящий клад. Я вся была в предвкушении, тем более что Александра Ивановна сама предложила поговорить с пасечником, дедом Павлом, чтобы он включил меня в список постоянных покупателей. Пасека большая, не одного мастера обеспечит.

Полыхнуло, когда мы уже подъехали к огораживавшему двор плетню. То есть, сначала мы услышали детский рев, потом — женский испуганный визг, а потом тюлевые занавески на распахнутом окне вспыхнули и опали пеплом, Костя, коротко ругнувшись, выскочил из машины и метнулся в дом, а меня Полева взяла за руку и приказала:

— Сиди, мы там лишними будем.

Хотя сама тут же вышла. Но сделала лишь несколько шагов к дому и осталась стоять. Я почти физически чувствовала ее напряжение и сама, кажется, даже дышала через раз: сидела, сжав в кулаках легкую ткань летней юбки, и ждала непонятно чего. И чуть в обморок не упала от облегчения, когда на крыльце появился Костя.

Дальнейшее врезалось в память какими-то рваными, отдельными кусками. Истерично плачущая юная женщина, прижимающая к себе спящего малыша в ползунках — Александра Ивановна подхватывает ее и помогает сесть на ступеньку крыльца. Трясущиеся руки деда-пасечника — Костя подает ему кружку с водой, но половина льется мимо рта, на рубаху. Резкое:

— Марина, у тебя настойка с собой? Налей.

Да, к этой поездке Полева снова принесла мне свое восполняющее резерв снадобье. С объяснением, что последние два месяца срока чреваты резкими перепадами — у детей окончательно формируется энергетика, и лучше перестраховаться. Помня свой первый приступ, я проявила благоразумие и всегда держала полулитровую фляжку при себе.

Вот и пригодилось — для Кости, сдержавшего первый в жизни «выплеск стихийной силы» будущего огневика, и для мамы малыша, совсем слабенькой ведьмы-цветочницы.

— У Олежки первый выплеск позже был, и… ну, сам знаешь, от чего, — шепнула я Косте, поглядывая на пасечника и его, как оказалось, внучку.

— Бывает и так, — мрачно ответил мне муж. — Зубки режутся, больно, плохо, а дар нестабильный. Мелкому амулеты нужны, обереги. Слава богу, все живы.

— Живы-то живы, но, — Александра Ивановна обернулась, посмотрела на меня, на Костю. — Ожог у Анюты. Глубокий, если сразу не полечить, потом тяжело будет шрам убрать. В деревне сильной лекарки нет, это до города только, а мальчика нельзя сейчас ни с места стронуть, ни от матери отрывать, — она покусала губы. — Так, вот что. Костя, поезжай, вызови врача. В деревню заедешь, там в магазине телефон стоит. А мы с Мариной пока хоть на коленке противоожоговое сообразим. Нельзя времени терять.

Противоожоговое само по себе — класс «В», энергоемкое, а если ожоги стихийные… «При повреждениях, нанесенных огнем стихийника, энергетическая напитка мази увеличивается пропорционально силе атаки, — сами собой всплыли в памяти строки из учебника. — Усилить эффект можно, если в подпитке примет участие огневик, внеся родственную компоненту, и (или) стандартными приемами составления индивидуального снадобья». Последнее — уже мастерский уровень, сама я даже в теории до такого дойду не скоро. То есть, я пробовала читать об этом, но мало что поняла. Общей базы не хватает.

— Будешь на подхвате, — Александра Ивановна взяла командование на себя. — Дед, обезболивающее есть в доме?

— Да, с-сч-щас, — отмер пасечник. Анюта продолжала всхлипывать, вцепившись в ребенка, и я тихо сказала:

— Может, успокоительного ей?

— А у тебя с собой? — скептически поинтересовалась Полева.

Совершенно ненужный скепсис, между прочим: чтобы я куда-то далеко без аптечки поехала? Чаи тоже с собой брала, но они остались в деревне, а дорожный контейнер с флаконами и баночками под чарами сохранности — вот он. Правда, из серьезных снадобий, то есть тех, которые я пока не могу сама сделать, здесь только ранозаживляющее и кроветворное: я решила, что для дорожной аптечки лучше перестраховаться, купить, и пусть они никогда не понадобятся, чем в нужный момент не окажется под рукой. Спрашивается, почему о противоожоговом не подумала?

Костя уехал, а Полева торопливо перебрала мои запасы. Тут же сунула Анюте два флакона:

— Пей, — и добавила для меня: — Молодец, что в порционные пузырьки разливала.

Я нервно хмыкнула:

— Мастер, я же помню ваше «сэкономишь на фасовке — потеряешь жизнь». Что мне, копеек на эти пузырьки жалко?

— Думаешь, многие прислушиваются? — Александра Ивановна выразительно пожала плечами.

На этом разговоры закончились. Как только подействовали мои снадобья, Анюта обмякла, расслабившись, Полева осторожно вынула из ее рук спящего малыша, передала мне и скомандовала: