Договор трех держав
Шрифт:
– Ики-сан, вы говорили что-то во сне и стонали, – говорит вполголоса Митико. – Вам нездоровится, Ики-сан? Я приготовила чай. Выпейте!..
У Рихарда страшно болит голова, – видно, опять начинается грипп. Он потянулся за сигаретой. Митико взяла настольную зажигалку, высекла огонь и протянула Зорге.
– Аригато, Митико!.. Спасибо! – Рихард глубоко затянулся сладковатым дымом, откинул плед и спустил ноги с тахты. Митико развела огонь. В хибачи горячо пылали угли, распространяя тепло. И все же поверх пижамы Зорге накинул халат, его знобило.
Приятно, что Митико здесь... Но почему она нарушила их уговор?
Исии Ханако жила теперь у матери и редко
Исии робко спросила, как же ей быть, ведь она служит у господина Зорге. Полицейский инспектор ничего не ответил, только пробормотал себе под нос: «Знаем мы вашу службу...»
Конечно, Митико в тот же вечер рассказала обо всем Ики-сан. Он сумрачно выслушал рассказ Митико и вдруг взорвался. Вот когда он походил на древнего японского божка из храма в Камакура, олицетворяющего ярость! Вскинутые брови, горящие глаза и жесткие складки около рта.
– Хорошо!.. Если они запретят тебе бывать у меня, я отвечу им тем же! Добьюсь, что ни один японец в Германии не сможет встречаться с немками. Пусть это будет хотя бы сам посол Хироси Осима!.. Так и скажи им. Ты поняла меня?
– Да, Ики-сан, я поняла, но какое это имеет значение, если мне запретят здесь работать...
Зорге, прихрамывая, расхаживал по комнате, натыкаясь на книжные полки, и, зажигая одну за другой, без конца курил сигареты.
– Видно, тебе все-таки придется уехать отсюда, Митико... – немного успокоившись, сказал Рихард. – Скажи, ну что бы ты стала делать, если бы я, предположим, умер, разбившись тогда на мотоцикле?.. Это же могло случиться.
За последнее время Рихард не раз заводил такие разговоры. Может быть, он просто хотел подготовить Исии к тому, что могло произойти. Он много думал о том, как оградить от опасности женщину, судьба которой не была ему безразлична.
– Послушай, Митико, – сказал он в раздумье, – ты должна выйти замуж...
– Нет, нет!.. Не надо так говорить, Ики-сан. – Митико вскинула руки, будто защищаясь. Глаза ее наполнились слезами. – Уж лучше на Михара...
Михара – заснувший вулкан, в кратер которого бросаются женщины, отвергнутые любимым человеком. У Исии это сорвалось неожиданно. Она смутилась, потупилась.
– При чем здесь вулкан Михара, Митико?.. Уж лучше поезжай на остров Миядшима. Ты слышала про этот остров, там, говорят, нет ни рождений, ни смерти. Только счастье. Там не рождаются, не умирают ни птицы, ни олени, ни единое существо... Об этом заботятся монахи, которые живут при храме в тени криптомерии... Жизнь – сказка, поедем туда! – Рихард заговорил о священном острове Миядшима, стараясь вызвать хотя бы улыбку на лице Ханако. Этого не получилось. Он заговорил снова: – Я думаю о твоем счастье, Митико... Если не хочешь на Миядшима, поезжай в Шанхай, поживи там, тем более что мне нужно кого-то послать туда по делам. Я тоже приеду, покажу тебе город, мы вместе поплывем по реке.
– Но у меня нет паспорта, – возразила Исии. – Кто меня пустит в Шанхай? Потом... потом, я не хочу уезжать отсюда. Ведь вы не приедете
– Но, понимаешь, здесь тебе нельзя оставаться...
Этот разговор происходил в августе – два месяца назад. Теперь она редко бывала на улице Нагасаки. Но почему же сегодня?..
– Что-нибудь случилось, Митико? – спросил он.
– Не знаю, Ики-сан, возможно, все это пустяки, но у меня тревожно на сердце... Вчера опять вызывали в полицию. Я пришла рассказать... Здесь кто-то был, посмотрите... – указала Митико на деревянную стремянку, которой пользовался Зорге, доставая сверху нужные книги. На ступеньке виднелся неясный след резиновой подошвы. Такой обуви Зорге никогда не носил...
Митико сказала, что такой же след она видела во дворе возле веранды. Что надо этому человеку от Ики-сан?!
Рихард постарался успокоить встревоженную Исии: пустяки, вероятно, приходил электрик, это было на прошлой неделе. Конечно, он брал лестницу, чтобы дотянуться до проводов. Исии знала: в пятницу, когда она убирала комнату, этих следов не было... Но она не стала возражать Зорге, сделала вид, будто его слова успокоили ее. Зачем огорчать Ики-сан? У него и без того много забот. Ики-сан сам знает, что ему делать. Она только хотела предупредить его.
Обстановка действительно была тревожной. Зорге чувствовал, что кольцо вокруг него смыкается. Но сейчас он думал лишь об одном – только бы ничего не случилось сегодня. Сегодня – решающий день, который стоит многих лет труда разведчика. Несколько строк информации, которую он передаст вечером в Москву, окончательно подтвердят его категорический вывод: Квантунская армия в этом году не нападет на советский Дальний Восток, японская агрессия устремляется в сторону Южных морей. Япония, конечно, не сможет воевать на два фронта. Стойкость России умерила пыл японских милитаристов. Об этом сегодня надо сообщить в Центр. Именно сегодня! Сейчас дорог каждый день, каждый час. Радио из Берлина, захлебываясь, вопит о победах немецкой армии. Но, может быть, войска из Сибири успеют прийти на помощь Москве. Как бы Рихард хотел очутиться сейчас там, в Подмосковье, чтобы драться открыто, не таясь!.. Рихарда давно обещали отозвать из Японии. Теперь уже пора, Зорге считает свою работу законченной. Сегодня он передаст сообщение, ради которого, собственно говоря, провел здесь столько опасных и трудных лет. Надо еще раз напомнить в шифровке – пусть его группу отзывают, главное сделано.
К огорчению Исии, Рихард отказался от завтрака, выпил только чашку крепкого чая. Сказал, что поест позже, в посольстве. Вечером сговорились встретиться в «Рейнгольде» – в сутолоке дел Рихард так и не отметил дня своего рождения и годовщину их знакомства – уже шесть лет... А теперь Митико пусть извинит, у него очень срочное дело...
Зорге попросил еще Исии убрать цветы на веранде, они уже завяли. Нет, нет, свежих тоже не нужно. Пусть ваза останется пустой – та, что висит со стороны улицы...
Рихард Зорге делал это, чтобы предупредить товарищей – он объявляет в своем доме «карантин»...
Исии ушла, он слышал, как в передней она надевала свои гета, как захлопнулась дверь и уже за окном деревянно простучали подошвы ее башмаков. Рихард сел за работу – надо было зашифровать последнее сообщение Одзаки.
На днях Одзаки рассказал о заседании в резиденции премьер-министра. Собрались в воскресенье совершенно секретно, принц Коноэ заранее распорядился отпустить всех слуг. Ходзуми Одзаки пришлось самому устраивать чай. Поэтому он несколько раз выходил из кабинета.