Шрифт:
Пролог
Мужчина, сидящий в кресле, внушает страх. Артур Багримов. Главный кандидат на пост мэра нашего города. Вершитель чужих судеб: безжалостный, жестокий, холодный, словно айсберг. Неоспоримый победитель.
Тот, кто устанавливает свои правила. Тот, кем пугают всех от мала до велика. Мрачный, опасный, таинственный.
И я стою перед ним, опасаясь вызвать гнев такого влиятельного человека, дрожащими пальцами цепляясь за передник на униформе
Не после того, как я с таким трудом пробралась в его резиденцию, охраняемую лучшими из лучших. Святую святых делового и целеустремленного человека.
– Не знаю, как ты сюда попала, девочка, – его холодный взгляд пронизывает меня насквозь, вымораживая внутренности. – Но только зря тратишь мое время. Моя репутация под угрозой из-за вашей обнищавшей семейки.
Вбираю в грудь больше воздуха, ведь внутри меня горит пожар негодования, готовый вот-вот вырваться наружу. Но не успеваю, в этот момент мужчина кому-то звонит по телефону.
– Юрий, – спокойным, но опасным тоном говорит Багримов в трубку. – Уволить всю охрану!
Сглатываю и в испуге делаю шаг назад. Неужели он оставит столько человек без работы? У них же семьи, дети…
– Прошу вас! – кидаюсь было к нему, но он одним лишь взглядом пригвождает меня к месту. – Это моя вина, я пробралась без чьей-либо…
Не договариваю, мужчина резким жестом ладони останавливает поток моей речи и встает. Горло перехватывает горьким спазмом. Боясь расплакаться, делаю шаг вперед и кладу ладони на стол. И в этот момент его глаза падают на мои руки.
– Похвально.
Мороз по коже от его тембра. Ничего привлекательного в этом нет, так что не понимаю тех женщин, которые провозгласили его самым завидным холостяком региона.
– Люблю смекалистых и проворных. Даю тебе минуту. Можешь говорить.
Растерянно смотрю на него снизу вверх. Он успел обойти стол и присесть на краешек, скрестил руки на груди и выжидающе вздернул бровь.
– Зачем вам Саша? Вы ему, может, и биологический отец, но ведь не любите его… – начинаю говорить бодро, но к концу голос ослабевает, всё же его бесстрастное лицо сбивает с толку.
– Любовь? – дергает уголком губ, хищно скалясь, словно тигр на охоте, знающий, как загнать жертву в угол. – В моем мире, девочка, таких сентиментальных понятий нет. Не путай это глупое ничтожное чувство с долгом и ответственностью. Александра признавать своим сыном я не собираюсь, он – пятно на моей репутации, а этот скандал плохо скажется на моей политической карьере.
Я стою ни жива ни мертва. В ужасе от того, насколько страшные слова вылетают из его поганого рта. Пятно… Ошибка… С горечью понимаю, как же далека от этих грязных политических игр чужими судьбами.
– Тогда зачем вам мой брат? Отдайте его нам с бабушкой, мы –
Бедный мой брат, за что ему такие испытания? Отец умер, мать отказалась, а я не могу его защитить…
– Ты ему никто, – припечатывает жесткими словами, – ни один суд не даст тебе опеку. Твой отец совершил большую ошибку, когда перешел мне дорогу и спутался с моей женой, – приоткрывает завесу прошлого. – Он украл моего сына, и даже после своей смерти создал мне проблемы. Твоему папаше повезло, что он сдох. За такое платят кровью, девочка.
Багримов привстает, подходит и нависает надо мной. Возвышается громадной скалой, вызывая у меня нервные мурашки по всему телу.
– Ничего не понимаю… – всё, что могу сказать.
Русло, в которое повернул наш разговор, вводит в ступор и сбивает с толку. Ощущение, что я увязла в его силках, четко расставленной ловушке.
– Появление внебрачного сына портит мне репутацию. И бросает тень на мою предстоящую помолвку, – поясняет мне свои затруднения.
Что за страшный человек? Даже о родной крови и плоти говорит с равнодушием.
– Вы женитесь? – зачем-то спрашиваю, хоть это далеко и не мое дело.
– Будущему мэру более выгодно быть семьянином, – цинично усмехается, будто говорит заученную фразу, услышанную от пиарщика.
– Так отдайте мне Сашу, и я никому не расскажу, что он – ваш сын, – шепчу, поднимая на Багримова взгляд, уверенная, что жена не будет рада двенадцатилетнему мальчику.
Надежда расправляет крылья за моей спиной, но его мрачный взгляд и поджатые губы гасят все положительные чувства.
– Слухи уже разошлись по городу. Разве не смотришь новости? – скалится он, а затем поясняет мне: «Артур Багримов и его внебрачный сын. Почему отпрыск миллиардера прозябает в детском доме? Можем ли мы доверить такому бессердечному человеку наш город?» – явно цитирует он заголовки.
Ахаю, но молчу. Ну не говорить же, что мы настолько обнищали, что телефон у меня уже как несколько дней кнопочный. Из-за нехватки денег на питание пришлось продать свой навороченный смартфон, подаренный перед смертью отцом… А телевизор мне некогда смотреть.
Не знаю, что сказать. Сердце колотится как бешеное. Не понимаю, если это такая проблема для него, почему бы просто не оставить нас в покое? Ведь мы никому не скажем.
– Но есть выход, – чуть кривит губы будто бы в попытке улыбнуться.
Вот только мышцы явно атрофированы, настолько это лицо не вяжется с улыбкой.
– Я сделаю всё, что скажете, – вскидываю голову в надежде и даже подаюсь корпусом вперед.
– Всё, что скажу, говоришь? – произносит медленно, словно пробует языком на вкус каждую букву.