Доказательства вины

Батчер Джим

— Я хочу научиться у вас, — продолжала она. — Я хочу сделать все, что могу, чтобы помочь вам. Отблагодарить вас. Я хочу, чтобы вы научили меня этому.

— Чему? — тихо, осторожно спросил я.

Она облизнула губы.

— Всему. Покажите мне все.

— Ты уверена? — спросил я.

Она кивнула, широко раскрыв глаза. Зрачки ее расширились, пока вокруг них не осталось узкого кольца голубого.

— Научите меня, — прошептала она.

Я коснулся ее лица пальцами правой руки.

— Стань на колени, — сказал

я. — Закрой глаза.

Она повиновалась, дрожа; дыхание ее участилось от возбуждения.

Но это прекратилось, как только я снял кувшин ледяной воды с каминной полки и вылил ей на голову.

Она взвизгнула и опрокинулась навзничь. Прошло, наверное, десять секунд, прежде чем Молли оправилась от шока, и к этому времени она задыхалась и дрожала, раскрыв глаза еще шире от потрясения и замешательства — ну и от скрытой боли.

Я повернулся к ней и тоже опустился на карачки, чтобы смотреть ей в лицо.

— Урок первый. Этого не будет, Молли, — произнес я все тем же спокойным, мягким тоном. — Вбей это себе в голову прямо сейчас. Этого не будет никогда.

Нижняя губа ее дрогнула, и она низко опустила голову. Плечи ее тряслись.

Я дал себе виртуальный подзатыльник и, взяв с дивана одеяло, накинул ей на плечи.

— Иди к огню, согрейся.

Не сразу, но она взяла себя в руки и подобралась к камину. Съежилась под одеялом, мокрая, униженная.

— Вы знали, — произнесла она дрожащим голосом. — Что я… сделаю это.

— Почти уверен был, — подтвердил я.

— Заглянув мне в душу?

— Вовсе не из-за этого, — возразил я. — Я догадался, что, должно быть, у тебя имелся повод, по которому ты не обратилась ко мне за помощью, когда обнаружила в себе способности. Что, судя по всему, ты некоторое время интересовалась мною. Ведь к любимому рок-кумиру не приходят бренчать на гитаре, выставляя себя полнейшим неучем.

Она поежилась и покраснела еще сильнее.

— Нет. Все не так…

Очень даже так. Впрочем, для первого раза я взгрел ее достаточно сильно.

— Ну, если ты так говоришь… — кивнул я. — Молли, вы с твоей мамой можете цапаться как кошка с собакой, но у вас с ней гораздо больше общего, чем тебе кажется.

— Неправда это.

— Это банальность, и все же: многие молодые женщины ищут себе мужчину, похожего на их отца. Твой папа сражается с чудовищами. Твой папа спас маму от дракона. Я освободил тебя из Арктис-Тора. Ты не находишь никакого сходства?

Она открыла рот, но ничего не сказала, а хмуро уставилась на огонь. Не сердито уставилась. Скорее упрямо.

— Плюс к этому тебя как следует напугали. Тебе негде жить. А я — тот парень, который пытается помочь тебе. — Я покачал головой. — Но даже если бы это не было связано с магией, этого бы все равно не случилось. Я совершал в жизни разные поступки, которыми не могу гордиться. Но я никогда в жизни не злоупотреблю твоим доверием.

Наши взаимоотношения не будут отношениями равных. Я учу. Ты учишься. Я говорю тебе сделать что-то, и ты, черт подери, это делаешь.

Что-то такое, тинейджерское, упрямое мелькнуло в ее глазах.

— Даже не думай, — сказал я. — Молли, одно дело быть продырявленной во всех возможных местах, и татутированной, и с волосами дикого цвета — просто потому, что тебе тошно жить по правилам. Но то, чем мы занимаемся сейчас, — совсем другое дело. Ошибка в подборе краски для волос не причинит вреда никому, кроме тебя самой. Стоит тебе ошибиться с магией, и кто-то — возможно, и не один человек, а много — может пострадать. Поэтому делай все так, как я тебе говорю, когда тебе говорю, и делай это потому, что не хочешь никого убивать. Иначе ты можешь погибнуть сама. Таков наш с тобой уговор, и ты с ним согласилась.

Она промолчала. Злости в ее лице поубавилось, но упрямое, бунтарское выражение осталось.

Я сощурился, сжал кулак и прошипел одно короткое слово. Огонь в камине вдруг взвихрился яростным смерчем. Молли отпрянула от него, прикрыв рукой глаза.

Когда она опустила руку, я стоял, пригнувшись к самому ее лицу.

— Я тебе не папа и не мама, детка, — сказал я. — И у тебя больше нет времени играть в подростковые бунты. Таков уговор. Поэтому делай, как я скажу, или тебе не выжить. — Я придвинулся еще ближе и смерил ее взглядом, который приберегаю обычно для распоясавшихся демонов и типов с опросниками в супермаркетах. — Скажи, Молли, у тебя есть сомнения — хоть капля сомнений — в том, что я, черт подери, могузаставить тебя сделать это?

Она поперхнулась. Комок упрямства в ее глазах вдруг разлетелся в клочья — так крошится алмаз, если ударить его под нужным углом. Она снова поежилась под одеялом.

— Нет, сэр, — пробормотала она чуть слышно.

Я кивнул. Она сидела, напуганная и дрожащая, в чем, собственно, и заключался смысл этого урока — вывести ее из равновесия, пока она не оправилась от последних событий, довести до ее сознания то, с чем она столкнулась. Было абсолютно необходимо, чтобы она поняла, как будут обстоять дела до тех пор, пока она не научится контролировать свои способности. Все, что угодно, кроме стопроцентной готовности к сотрудничеству, убило бы ее.

Однако думать об этом, глядя на то, как она, дрожа, смотрит в огонь, а по щекам ее стекают янтарные в свете камина слезы, было очень трудно. Нет, правда, совершенно душераздирающее зрелище. Все-таки она была еще такая, черт подери, юная.

Поэтому я пригнулся и обнял-таки ее за плечи.

— Все правильно, детка. Здесь есть чего бояться. Но ты не переживай. Все будет хорошо.

Она прижалась ко мне, дрожа. Пару секунд я не отстранял ее, потом выпрямился.

— Одевайся и собери вещи, — сказал я.