Доклады на столе Сталина
Шрифт:
Но, уже было поздно - ничего исправить было нельзя.
В это же время странностями отмечен и жизненный путь Чан Кайши - сначала молодой человек из обедневшей семьи поступает в школу европейского образца, что в Китае того времени было очень недешевым удовольствием. Потом он, неизвестно на какие деньги и по чьим рекомендациям, едет в Японию к Сунь Ятсену. После знакомства с Сунем он собирается поступать в японское военное училище - что, надо заметить, было весьма непросто даже для японца из хорошей семьи, получившего законченное среднее образование немецкого образца, не говоря уже о китайском революционере, отучившемся в европейской школе три года, т.е. имеющем неполное начальное образование. Эта затея срывается - но молодой Чан Кайши не опускает руки: он, выдержав огромный конкурс, поступает в военное училище Цинской империи; мало этого, его направляют на учебу в японское военное училище, что, по тем временам, было весьма престижно и перспективно.
–
На этом странности и не думают заканчиваться - юного офицера-пехотинца после окончания училища отправляют служить в артиллерийский полк. По пунктам - во-первых, пехотинца, во-вторых, китайца, в-третьих, в престижную артиллерию; видимо, молодых офицеров-японцев на столь завидную должность не нашлось.
После начала Синьхайской революции Чан без проблем возвращается на родину, где неплохо проявляет себя в ходе боевых действий. Это понятно - как-никак, он кадровый офицер не самой плохой армии, хоть и младший. Впрочем, это еще вопрос, кто более компетентен в военном деле, кадровый лейтенант японской выучки или купивший генеральское звание цинский чиновник.
После чего его карьера идет вверх невиданными темпами - он занимает генеральские должности, по меркам регулярной армии, и в войсках, и в том аналоге ГШ, который имелся у Сунь Ятсена (некоторое время он был начальником оперативного управления). Кроме этого, он занимается организацией восстаний против Юань Шикая в районе Шанхая и Нанкина - правда, они окончились провалом. Все это делает довольно молодой человек - неполных тридцати лет, слегка за тридцать. Следует отметить тот факт, что у него есть образование и опыт строевой службы младшим офицером японской армии, есть несомненное личное мужество - но нет ни малейших навыков планирования операций, никаких навыков штабной работы вообще, нет опыта подпольной работы. Тем не менее, Сунь продолжает продвигать его по служебной лестнице - в 1923 году 36-летний Чан Кайши становится начальником Генерального Штаба войск Гоминдана. Закономерен вопрос - почему окружение Сунь Ятсена, как минимум, не препятствует карьерному взлету Чан Кайши? Кроме того, прослеживается любопытная корреляция событий - одновременно с Синьхайской революцией и началом борьбы за власть в Китае между Гоминданом и генералами старой императорской армии, в ближайшее окружение Сунь Ятсена вводятся дочери Чарли Суна и начинается карьерный взлет Чан Кайши.
Сталин хмыкнул про себя - картина вырисовывалась более чем очевидно: мэйбаням Сунь был нужен для разрушения Цинской империи и пресечения попыток перехвата власти старой цинской элитой; точнее, он им был нужен в качестве формального идеолога и знамени данных процессов - именно поэтому начиная с момента краха старой империи, когда процесс пошел намного менее предсказуемо, Сунь Ятсен был взят под предельно жесткий контроль, принципиально исключавший любые возможности его самостоятельной игры; одновременно в игру был введен формальный лидер следующего этапа, когда Гоминдан станет политическим и военным прикрытием интересов мэйбаней и их иностранных партнеров; лидер, быстро продвигаемый к вершинам власти - и при этом старательно утверждаемый в роли преемника патриарха революции, что очень важно для Китая. С учетом этого, было абсолютно несущественно, помер ли Сунь Ятсен самостоятельно или ему помогли скончаться - рассуждая с позиций здорового цинизма, второе было вполне вероятно, поскольку к этому времени Сунь уже был не так уже и нужен, ведь к этому времени Гоминдан контролировал заметную часть прибрежных провинций Китая, ключевых для мэйбаней и англосаксов. Проще говоря, процесс вытеснения старой цинской элиты в ключевых провинциях подходил к концу - так что пришло время для нового лидера Гоминдана.
Дальнейшие действия Чан Кайши, после смерти Сунь Ятсена, также четко укладывались в выполнение обязательств перед покровителями - сначала войска Гоминдана под его командованием проводят Восточный поход, завершающийся переходом под контроль Гоминдана провинций Гуандун и Гуанси, представляющих немалый интерес для мэйбаней и их партнеров; по результатам этого похода Чан становится самой сильной фигурой среди военных деятелей Гоминдана. На съезде Гоминдана Чан отстаивает идею Северного похода - проще говоря, выбивания цинских генералов из провинций, бывших основным местом приложения британских, американских и связанных с ними китайских капиталов. Меры по поддержке неустанно доказывающего свою надежность и полезность протеже следуют незамедлительно - сначала уезжает во Францию внезапно заболевший гражданский лидер Гоминдана Ван Цзинвей, потом подает в отставку по болезни председатель Постоянного комитета ЦИК Гоминдана Чжан Цзинцзян. С лета 1926 года Чан Кайши сосредотачивает в своих руках всю полноту власти - от партии до государства, от армии до гражданского управления.
Параллельно Чан Кайши поддерживает начатые Сунь Ятсеном отношения с СССР - в 1925 году он отправляет своего пятнадцатилетнего первенца Цзян Цзинго на учебу в Советский Союз. Не вполне понятно, в какой мере это решение было продиктовано желанием самого Чана и его китайских покровителей сохранить доступ к советской военной помощи, игравшей немалую роль в поддержании хоть какой-то боеготовности войск Гоминдана, а в какой - желанием самого Чана иметь хотя бы потенциальный противовес, по крайней мере, в качестве предмета торга, с мэйбанями.
Во всяком случае, с декабря 1926 по декабрь 1927 года в Гоминдане наличествует раскол, имевший весьма острые формы - дело дошло до отставки Чана в августе 1927 года. В промежутке происходят весьма примечательные события - сначала, в апреле 1927 года Чан, совместно с триадами, действуя в интересах владельцев иностранных концессий, организует резню коммунистов в Шанхае; в декабре 1927 года, после развода с первой женой, Мао Фумэй, он женится на третьей дочери Чарли Суна - Сун Мэйлин (надо отметить, что Цзян Цзинго люто ненавидел мачеху всю жизнь - ненавидел настолько, что сразу после смерти Чана Сун Мэйлин уехала с Тайваня в США, надо полагать, имея для этого веские основания).
Создается впечатление, что в это время одна из сторон попыталась пересмотреть заключенное соглашение - то ли Чан захотел большего, чем ему полагалось изначально, то ли мэйбани сочли, что Чан Кайши сосредоточил в своих руках чересчур большую власть, и попытались создать ему противовес, за счет раскола Гоминдана, то ли все сразу. Резней коммунистов Чан доказал свою верность и полезность - после такого переметнуться на сторону СССР ему было бы затруднительно. Тем не менее, покровители явно настаивали на своем - тогда Чан подает в отставку и уезжает в Японию, явно демонстрируя ориентирующимся на англосаксов мэйбаням, что он может найти себе почти столь же могущественных покровителей. На дворе 1927 год - именно тогда экспансионистские устремления армейской элиты Империи Восходящего Солнца получают законченное оформление в виде 'Меморандума Танака'. Можно не сомневаться в том, что мэйбани и их англосаксонские партнеры об этом знают - и они не могут не понимать того, что если японцы получат в свое распоряжение влиятельную китайскую силу, способную эффективно действовать за пределами их сферы интересов, находящейся в Маньчжурии, то 'пирогом' Центрального и Южного Китая, доселе безраздельно находящемся в их распоряжении, за исключением относительно небольшого французского 'ломтя' в Южном Китае, придется делиться с японцами. С учетом японских аппетитов - делиться придется в существенных размерах. Соглашение мэйбаней с Чан Кайши перезаключается - и закрепляется династическим браком Чана с Сун Мэйлин, заключенным в декабре 1927 года. Уже в январе 1928 года Чан возвращается к власти.
Дальше все идет по накатанной колее - Чан старательно обеспечивает интересы своих работодателей, попутно ожесточенно воюя с претендующими на власть коммунистами. В этом плане показательна история с оккупацией японцами Маньчжурии - Чан Кайши прямо отказывает контролирующему Маньчжурию Чжан Сюэляну в помощи для отражения японской агрессии, настоятельно 'рекомендуя' ему не оказывать сопротивления Квантунской армии. Ничего странного в этом нет, если вспомнить реакцию англосаксонских держав на оккупацию Маньчжурии - американцы, опасающиеся усиления Империи Ямато, ограничиваются 'доктриной непризнания', сформулированной госсекретарем Стимсоном, суть которой заключалась в юридическом непризнании японских захватов, но без введения экономических санкций и, тем более, без применения военной силы против Японии - соответственно, практическая ценность этой доктрины состояла в том, что у США оставались 'развязаны руки' для любых действий; англичане же организуют посылку Лигой Наций комиссии, возглавляемой лордом Литтоном, который с удивительной для британского дипломата откровенностью формулирует задачу комиссии: 'не в том, чтобы заставить Японию уйти из Маньчжурии, а в том, чтобы создать условия, позволяющие ей там остаться' (соответствует РеИ В.Т.). Суть можно сформулировать предельно просто - заключены негласные соглашения о разделе сфер влияния в Китае, полностью устраивающие англичан и японцев, и, более или менее, американцев. Судя по реакции Чан Кайши, интересы мэйбаней в этом соглашении учтены.