Доктор 2
Шрифт:
Саматов делает шаг назад. Полковник «проваливается». Саматов возвращается шагом вперёд и подходит к полковнику вплотную. При этом пристально глядит ему в глаза.
Полицейские вокруг спохватываются, с криками «Эй!», «Хватит!», «Прекратите!» оттаскивают полковника от Саматова.
Саматова крепко держит за руку левой рукой полковник Мусин, стоящий на полшага сзади. Правая рука Мусина находится за полой кителя.
Бахтин, обернувшийся на шум, вначале также тянется правой рукой в направлении внутреннего кармана кителя, потом, оглядевшись, медленно
Саматов замирает на секунду, потом тихо говорит:
— Пятнадцать секунд.
Мусин со вздохом отпускает руку Саматова и отходит на шаг назад. Бахтин с недоумением смотрит на Мусина и Саматова.
Саматов возвращается на два шага, снова вплотную подходит к полковнику в полицейской форме, которого уже отпустили сослуживцы, и говорит, глядя ему в глаза:
— А я ведь не против и ещё раз встретиться. Хоть с тобой, хоть со всеми вашими. Раз вы такие мастера по беременным бабам.
Полковник молчит и тяжело дышит, гладя в глаза Саматова.
Некоторые из присутствующих сотрудников полиции, похожие внешне на сотрудников штурмовых подразделений внутренних войск, смотрят тяжёлыми взглядами на нашивки на груди Саматова.
В разговор никто не вмешивается.
Все вокруг замерли.
Саматов что-то очень тихо говорит полковнику, разворачивается и присоединяется к Бахтину с Мусиным.
Под неодобрительными взглядами полицейских они уходят в сторону лестницы.
Глава 4
Я почему-то не ожидал, что теннисные баталии завершатся так резко на самом интересном месте. Только вошёл во вкус, почувствовал азарт и разыгрался — пора сворачиваться.
Впрочем, я и сюда ехать не хотел, хотел отоспаться дома. А сейчас ни разу не жалею, что поехал. Может, и на картингах будет что-то интересное?
— Как поедем? — спрашивает Вовик, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Да на мне, наверное, какие ещё варианты? — откидывает волосы со лба Лена.
Сзади подходит её отец, который уже спустился с этажа, обнимает её и говорит:
— Я на себе еду. Я с вами. Могу к себе на борт взять Вову. Или Вову с Аселей.
— Па-а-ап, а тебе вот прямо интересно с нами на картинги? — удивляется Лена.
— Мы же потом с Вовой стрелять собирались, — напоминает Роберт Сергеевич. — Картинги мне не особо интересны. Хотя, возможно, и тряхну стариной… А вот в тире с Вовой попалить потом — я с удовольствием.
— А мама одна останется?
— Да у неё какой-то сериал по плану и телефонное общение с роднёй, — недовольно отвечает Роберт Сергеевич.
Лена прикусывает язык в углу рта, зажмуривает один глаз и качает рукой перед носом Роберта Сергеевича, вопросительно глядя на него.
Асель и Вова отошли ближе к зданию и стоят метрах в двадцати от нас.
Роберт Сергеевич тяжело вздыхает и говорит, явно обращаясь не только к одной Лене:
— Ленка, не придавай ты столько значения материальным вопросам! Не хочешь — можешь вообще ничего не брать… Не будем из-за этого ссориться, такой хороший вечер… Но ты мне скажи, как себя будут чувствовать любыеродители, зная, что они бесполезны для единственного своего родного ребенка? Которого любят? Жизни никого не учу, но иногда не брать что-то от родителей — это не самостоятельность. А гордыня. При этом, я изначально более чем рад вашей с Александром самостоятельности! Не скрываю! Если ты заметила, по вопросу твоего проживания с ним лично у тебя не возникло вообще ни малейших шероховатостей со мной и с матерью! Отгадай, кто на твою мать намордник надел? Ты же не думаешь, что это Зоя сама на старости лет тактичность проявила?!
Я понимаю, что тут разыгрывается какая-то семейная сцена, в которой чувствую себя неловко.
Молча отхожу в сторону и присоединяюсь к Вове с Аселей.
— …ещё постреляем после картингов, — слышу, подойдя, слова Вовы.
Мы ещё пару минут болтаем ни о чём, когда Роберт Сергеевич с Леной присоединяются к нам.
— Вова, бери Аселю, садитесь ко мне, — улыбаясь чему-то своему, предлагает Роберт Сергеевич. — Порулить дам. Садитесь сразу вперёд — ты за руль, я на заднем по-стариковски.
Я уже понял, что все без исключения представители мужского пола тут почему-то испытывают какое-то нездоровое влечение к управлению колёсной техникой большого размера. Вова оказывается не исключением.
Вижу, предложение Лениного отца его «зацепило». Он за руку утаскивает смеющуюся Аселю, которая не знает, к кому садиться:
— Пусть Лена с Сашкой вместе поедут, надо же и им когда-то побыть вдвоём! — проявляет неожиданную тактичность Вова.
— Аська, точно. Слушай своего мужика. Мы с Мелким и вдвоём доберёмся! — неожиданно поддерживает Вову Лена.
Тронувшись, как всегда, с пробуксовкой, Лена, улыбаясь каким-то своим мыслям, говорит в машине:
— Ты уже понял? Батя всё про эту карту. Он какой-то такой потерянный сейчас стоял… Жалко так его стало.
— Лен. Мне сейчас очень жаль, что я тогда допустил до такого с твоими родителями. — Кладу свою руку на её правое бедро, которую она тут же накрывает своей рукой, управляя машиной только левой. — Я сейчас думаю, возможно, я просто тебе где-то завидую в душе? В плане родителей? Что они над тобой и в двадцать с лишним трясутся, а у меня… Что об этом говорит психология?
— Психология говорит, что ты — взрослый тип, обманом проникший в тело маленького мальчика, — весело отвечает Лена, ещё крепче прижимая мою руку к своему бедру.
Я только что зубами не клацаю.
— Даже не буду говорить, насколько ты близка к истине, — роняю замогильным патетическим тоном.
Лена смеётся. А я продолжаю:
— Единственный вопрос — тебе нужны какие-то деньги сейчас? Хотел ещё тогда спросить, когда у Вовки карту брал. У тебя же, может, есть какие-то расходы, которых я и не знаю?