Доктор 3
Шрифт:
– …смотри, тебе решать, – философски пожимает плечами Смоляков. – Я в заслуженные тренера на тебе и так выплыву, ты ж ещё до конца школы у меня проплаваешь?
– До конца школы – точно да, – после того разговора с Вовиком теперь даже не сомневаюсь. – Не знаю, смогу ли буквально весь график отплавать, но то, что вы назовёте ключевым, точно проплыву.
– Да все заплывы и не надо, – размышляет Смоляков. – Но на чемпионате страны зимой – уж будь добр. Если тебе на себя наплевать, то я ученика сколько лет к этому вёл… На восьмистах и полторашке можем и побороться за самый верх,
– Да.
– Хотя на моей памяти ты первый, кому сборная реально светит, а надо ещё уговаривать, – размякает Смоляков, впечатлённый стабильностью сегодняшних результатов. – Саня, такой вопрос… только ты не обидься, – он пристально смотрит на меня.
– Не обижусь. Конечно, спрашивайте.
– Саня, этот твой рост результатов можно объяснить много чем. У меня только один-единственный вопрос. Учитывая, что результаты в плавании параллельно с результатами в боксе расти просто не должны – по крайней мере, на таком уровне уже не должны… Ты ж не второй разряд, и группы мышц разные… Ты на боксе точно никаких медикаментов принимать не начал?
Смоляков испытующе смотрит на меня.
– Боже упаси, – открещиваюсь обеими руками. – Я что, дурак? Да и зачем мне?
– Верю. Рад, – коротко подводит итог Смоляков и поворачивается в сторону бассейна.
Хотя я по нему вижу, что он ещё сомневается.
– Виктор Александрович, только чтоб успокоить вас.
Подхожу к нему ближе, чтобы говорить как можно тише. Он выпрямляет спину и подаётся назад корпусом, чтоб его ухо оказалось рядом с моими губами.
– Если с гемоглобином порядок, плюс выводить молочную кислоту ускоренно, то можно и не такие рекорды ставить. Я сейчас, считайте, дыхательной гимнастикой увлёкся. Оказывается, есть масса комплексов на контроль именно кислорода в тканях, на насыщаемость кислородом тканей и на вывод молочной кислоты. Не буду подробно, но вопрос только в дисциплине, дыхательной гимнастике и аутотренинге.
Смоляков оборачивается и недоверчиво смотрит на меня, при этом успокаиваясь.
– Ну ладно, – покладисто кивает он. – Главное, чтоб ты сам в это верил, – он издаёт короткий смешок. – И лишь бы результат был стабилен.
– Результат стабилен, вы же видите.
– Не поспоришь. Согласен. Ладно, беги, у меня сейчас малыши уже в воду входят.
В КЛИНИКЕ Котлинский явно куда-то собирается, торопливо ощупывая свои карманы и проверяя содержимое дешёвого офисного рюкзака «под ноут». Обычно он ходит с солидным портфелем, потому спрашиваю:
– Что за отрыв от имиджа, Игорь Витальевич? Здравствуйте. Вы же обычно с портфелем?
– Да в облздрав еду. Буду там с бубном плясать. Надо будет бакшиш оставить, вот я там этот рюкзак и забуду. Как будто. С тем, что внутри…
– Ничего себе, прямо как шпионы, – восхищаюсь сложностью обычной, на первый взгляд, операции.
– А ты думал… Смех смехом, а уже два с лишним года как введена одинаковая ответственность и для самого взяточника, и для того, кто ему что-то даёт, – Котлинский многозначительно поднимает палец.
– Не буду спрашивать, а что будет, если пропустить платёж и последовать строго букве закона…
– Правильно. Не спрашивай. И не услышишь, как отзываются лицензии, приходят проверки и создаются невыносимые условия всем.
– А почему Бахтина не напряжем? – на полном серьёзе интересуюсь. – Неужели…
– НЕ ВАРИАНТ, – перебивает меня Котлинский, качая головой и пересчитывая какие-то купюры прямо внутри рюкзака. – Медицина – своё кино. Разбираться, в случае наших жалоб, Прокуратура сама не сможет. И будет всё равно привлекать экспертов. А эксперты у нас кто?
– Видимо, тоже врачи? А как же корпоративная солидарность?
– Врачи, – покладисто кивает Котлинский. – Но не те. Чиновники. И вот как раз их корпоративная солидарность сработает на полную, только не с нами…
– … а с теми, кого мы посадили?
– Шаришь, – хлопает меня по плечу Котлинский, подвигаясь ближе к двери. – Думаешь, мне самому интересно две ставки классного хирурга просто так отдавать? К сожалению, именно на сегодня это – путь наименьшего сопротивления. Я согласен, что болезни нужно лечить. Болезни общества – в том числе. Но терапия должна быть комплексной. Чтоб вся Система, плавно выздоравливая, резко эволюционировала к лучшему. А то, если для лечения перелома кальция нагрузить три нормы, знаешь, что будет? С благими намерениями…
– Не знаю.
– Кишечник остановится! – громко смеётся Котлинский. – Для начала… Потом – с вариантом на почки. В общем, всё надо делать постепенно. И новатором я точно в этом вопросе не буду, подвергая риску и себя, и сотрудников, и пациентов… Цинично говоря, себе на домик на море я накашлял. Не за себя боюсь…
– М-м-м, Игорь Витальевич, так у нас нет никакого моря?
– А кто тебе сказал, что мой домик «у нас»? Лично я Средиземное море люблю гораздо больше Каспийского… Ладно, не буду врать, – хлопает меня Котлинский по плечу ещё раз. – Адриатическое. Не Средиземное. И кстати…
Он охлопывает себя по карманам, подходит к столу, открывает верхний ящик, достаёт оттуда конверт с надписью «САША», сделанной явно им самим. Судя по почерку.
– Держи долю, а-га-га, – он снова расцветает в улыбке.
– Это за что? – вопросительно поднимаю бровь.
– Родня Анны начала гасить дебиторку. Это половина первого платежа.
Сажусь на стул прямо там, где стою.
– Игорь Витальевич, а нам с вами не кажется, что лучше довести дело до конца? А уже потом переходит к расчётам? Хотя да, вы говорили…
– Что кажется тебе, я не знаю, – Котлинский смотрит на часы и садится напротив меня. – Но я знаю, что в её истории болезни в онкодиспансере одни восклицательные знаки. В хорошем смысле. Это раз. Что даже закончи мы всю терапию сейчас, вот на этом этапе, её личные шансы на операции будут уже под семьдесят процентов вместо двадцати – это два. Что процесс динамичный и поступательный, это три. Третье, кстати, я и сам вижу, на основании регулярных анализов. И четвёртое. Главное. Мои коллеги в онкологии не стали дожидаться окончания твоей работы, уж пардон, – Котлинский со злостью дёргает левым плечом, как будто сгоняя надоедливую муху. – Оттуда уже ползут слухи о нашей положительной динамике – в смысле, об Анне, а в этой среде…