Доктор 4
Шрифт:
Я не могу открыто сказать Котлинскому, что это эти его «откровения» сегодняшней местной науки— всего лишь более примитивная ступень, которая практиковалась там до того, как там научились "выращивать" у самого пациента нужные органы через генную редактуру. Именно этот момент я хорошо помню.
— Я уверен в успехе. — Только и говорю в ответ на вопросительный взгляд Котлинского. — Не смотря на всё кажущееся новаторство, принцип тот же. Именно мы с вами в НОВОЙ КЛИНИКЕ уже с этим работаем: обмен веществ в организме управляется не только химическими инструментами. Но и физическими. Просто то, что мы делаем с вами сегодня, делается на «аппаратной базе» самого организма: мы с вами просто редактируем клеточные программы имеющихся органов. А следующий шаг, который логично из этого вытекает, это ещё и замена элементов «аппаратной части» организма, одновременно с прописыванием нами новых «драйверов» и «программ». На имплантируемых «оконечных устройствах». Ничего, что я по аналогии с компьютером?..
— Я тебя понимаю, — отмахивается Котлинский, в котором несостоявшийся учёный наконец побеждает осторожного администратора. — Ну если прикидывать на коленке… Три этапа. Первый: войти в альянс с лабораторией, где «печатают» сердечные клапана: это самое то для твоих экспериментов, объяснить почему?
— Не надо, я же учусь, — отрицательно качаю головой. — Сердце это эндокард, миокард и эпикард. Всё. Только три типа тканей. Плюс там своя автономная иннервация. Чужеродная ткань это источник антигенов. Чем больше её — тем, соответственно, сильнее может отреагировать организм. Но если говорить о сердце и сердечном клапане, то если пойдет отторжение — то без разницы, все сердце или лишь малая часть. Нужна повторная пересадка… А начинать лучше на как можно меньшем масштабе. Это я понимаю.
— Молоток, — удивлённо водит подбородком влево-вправо Котлинский. — Тебя хоть индивидуально начинай обучать… Сам сподобился?
— Не только. Ещё Лена очень помогает. С теорией.
— Тогда вот тебе второй этап: поиск клиники, которая в альянсе с лабораторией будет эти клапана под твоим чутким контролем ставить.
— Там не контроль, — поправляю Котлинского. — Там синхронизация частот. Перед чем вообще лично мне бы с самим трансплантантом поиграться: что он вообще такое и насколько он интерферирует.
— Саня, вот это не сейчас и не мне, — перебивает меня Котлинский. — Третий этап: поиск конкретных пациентов, которые согласятся на твои над ними опыты, ха-ха-ха… Впрочем, это как раз самое простое: вначале эксперименты только на животных. Мыши или шимпанзе. Потом уже на добровольцах. Выгодней с добровольцами третьего мира, но можно и с другими странами. Очередей на трансплантацию много и деньги в той среде крутятся немалые. И сразу: Саня, клиника однозначно будет не у нас в стране. И если ты нацелился в комфорте в НОВОЙ КЛИНИКЕ этим заниматься, то я тебя очень огорчу: категорически нет.
— Почему? — непонимающе смотрю на Котлинского. — Вот тут не понял. Объясните, пожалуйста.
— Если буду подробно пояснять в привязке к законодательству, у меня уйдёт часа четыре, — морщится Котлинский. — Если коротко: на Шри Ланке, с их врачами, имеющими шикарный опыт именно трансплантаций, мне тебя пристроить с твоими экспериментами будет дешевле и быстрее. Чем только первый этап этих исследований согласовать у нас.
— Другой конец света? — задумчиво тру затылок.
— Да бог с тобой. Пять часов лёта. Билеты четыреста долларов в оба конца, — по-прежнему с досадой морщится Котлинский. — Ты не в теме, я медицинское законодательство имею ввиду. На всём нашем небольшом глобусе, идеальное сочетание двух факторов есть только в одном месте. И это Шри Ланка.
— Вы сейчас о чём?
— Первое. Твое эксперименты на людях, а-а-ага-га-га-га, — снова изображает коня Котлинский, но почему-то совсем этим не огорчается, — должны быть легальными в стране, в которой ты их проводишь.
— Это понял.
— Второе. База этой страны должна технически обеспечивать необходимую «чистоту эксперимента». — Котлинский видя, что я не понимаю, поясняет. — Ну если неграмотный хирург капроновой леской и грязными руками пришил даже самый лучший клапан не в том месте, то какую частоту ты туда не подавай, система всё равно не заработает. А-а-ага-га-га-га…
— Игорь Витальевич, как вы быстро сегодня меняете тональность настроения, — деликатно замечаю, хотя заразительное ржание Котлинского меня самого настраивает на желание присоединиться.
— Саня, это я от истерики, — не смущаясь, улыбается Котлинский. — Мне очень не нравится, когда мне напоминают, что я раб божий. А в нашем с тобой контексте, даже не божий… гхм… А заложник, так сказать, несвободной политической системы. И что порой я не могу делать того, что считаю нужным и правильным, только потому, что есть в нашем аквариуме рыбы гораздо покрупнее. И они, не будучи стеснены вопросами морали, лично меня растерзают со скоростью звука. Просто потому, что им понравится мой результат, и они захотят им владеть единоличною.
— Вы сейчас серьёзно?
— Загугли фамилию А-ов, — хмуро отвечает Котлинский, снова быстро меняя настроение с мажора на минор. — Был такой банкир… И банк. Был.
— Игорь Витальевич, спасибо большое за подробные пояснения, многое прояснилось. — Думаю уже подниматься из-за стола, поскольку опаздываю в зал.
— Саня, вот когда ты так говоришь, я понимаю, что ты явно задумал идти по своему курсу, — подозрительно прищуривается Котлинский.
— С научной точки зрения вы мне пояснили. Вернее, с производственной… — даже не думаю что-то скрывать от Котлинского. — В научной составляющей я не то что уверен, а знаю. Что так и будет. Просто доказать этого не смогу до тех пор, пока не смогу этого доказать на практике. Пардон за тавтологию. Финансово, судя по указанной вами «дорожке шагов», начать эксперименты более чем реально: каждая сторона «скидывается» тем, чем может: лаборатория — клапанами; клиника — работой и отслеживанием результатов, я — билетами туда-обратно плюс участием. А мышей и обезьян купить даже и не проблема. Это чтоб начать.
— Саня. Ты меня сейчас пугаешь. — Котлинский пронзительно смотрит на меня.
— Игорь Витальевич, я обещаю ничего не предпринимать, не поставив вас в известность. Клянусь! И двигаться вперёд мне бы хотелось исключительно в тандеме с вами. Начнём с того, что я даже лабораторию, реально печатающую для начала клапана, без вас не найду… Но у меня попутный вопрос: а если бы мы всё же до конца отрабатывали вопрос этих экспериментов в нашей стране, Бахтин «в обеспечении» нам бы мог помочь? Ну, не допустить того вандализма и отъёма результатов, который вы так уверенно прогнозируете?
— Само собой, — кивает Котлинский. — Но он начальник аж четвертой службы в прокуратуре. А есть ещё три других, это первая, вторая и третья. — Невесело продолжает Котлинский. — Плюс, ты не в тренде и не в теме: ТАМ, — он выразительно тычет пальцем в потолок, — ОЧЕНЬ озабочены причастностью к инновациям. А против кое-кого ОТТУДА даже начальник Бахтина не пляшет, были прецеденты.
Котлинский ещё какое-то время ходит от окна к столу, и мне в голову приходит мысль, которую я поначалу всерьёз не воспринимал.