Доктор 5
Шрифт:
Препарат … вы получали лично?.. Полученный спецрепарат при нападении на меня использовался?.. Агентурой?.. В рамках полученной задачи?..
Калдыгулов заторможено и чуть обеспокоено смотрит спрашивающему парню в глаза, ничего не отвечая.
Комаровских с интересом откидывается на спинку стула, наблюдая за Калдыгуловым.
Представитель Секретариата Комитета неодобрительно смотрит на Бахтина.
Военный прокурор с любопытством смотрит на задающего вопросы.
Бахтин с нечитаемым выражением лица смотрит в окно.
— Я требую присутствия моего непосредственного
— Здорово, что это всё доказывает? — перебивает Ербола военный прокурор, задумчиво глядя на Бахтина.
— На все заданные мной вопросы, у младшего лейтенанта ответ «да», — отвечает самый младший из присутствовавших. Задававший вопросы, явившиеся предметом недоумения некоторых из присутствующих. — В Комитете есть аппаратура, позволяющая с высокой степенью достоверности определить: «да» или «нет» думает в ответ на мои вопросы опрашиваемый. Господа, здесь не суд, более того. Согласно пункту… приказа… Председателя Комитета от…, такой опрос допускается и является желательным, когда дознание поводится в отношении действующего сотрудника комитета. Который…
— Номер и содержание приказа подтверждаю, — нейтрально кивает Комаровских. — Но разрешение на присутствие представителей других госорганов на таком опросе оформляется следующим образом…
— Подтверждаю, — сдержано кивает Представитель Секретариата Комитета после пояснений от Комаровских.
— Я не буду отвечать в отсутствии моего непосредственного начальника, — хмуро говорит Калдыгулов. — Такой опрос незаконен, поскольку…
Все присутствующие, кроме Бахтина и самого молодого парня, ещё какое-то время перекидываются репликами в споре «все против всех».
— Вы вообще сейчас не о том, — через пару минут, Бахтин повышает голос, прекращая споры. — Сейчас имеет место чэпэ на складах. Последствия всем понятны, да? Вопрос стоит: как с этим связан объект КНБ? Единственный сотрудник которого сейчас тут. И как связаны эпизоды между собой?
Ерболу было понятно, что и местный прокурор (не тот, который военный; этот как раз свой…), и внутренний безопасник Комаровских каким-то образом знакомы с тем пацаном, который его сюда… м-да… доставил.
Самое смешное, что ремень с рук пацан, по команде местного штатского прокурора, снял. В принципе, ремень на руках видел полицейский сержант внизу и кое-кто в коридоре, но …
Это было аморфно и несерьёзно. Ербол только сейчас пришёл в себя, и понимал: выдвинуть какие-то встречные обвинения в адрес пацана, либо согласиться с таковыми в исполнении военного прокурора — бесперспективно. Пацан отбоярится: играли в игру. Тогда, младший лейтенант Калдыгулов был не против и шёл добровольно. Ну мало ли какой ремень он сам себе на руки надел? Ремень его, руки его, и так далее…
Разговор без денег. По разряду шалостей. Особенно в данных обстоятельствах.
Когда объект и части рядом уничтожены таким нетривиальным способом.
Гораздо больше того же военного прокурора заинтересует тот факт, что кроме Ербола, из сектора выжили и все остальные. Которые банально отсутствовали на объекте (вот это вызовет массу вопросов, с учётом происшедшего. Вернее, всё ещё происходящего, судя по тому, что пожар и взрывы ещё в разгаре).
С одной стороны, начальство может убедительно объяснить отсутствие сотрудников служебной необходимостью. Но, в свете обвинений парня (так эффектно озвученных при таком (!) составе слушателей, бл#дь), текущая дислокация и деятельность отсутствующих будут препарированы под микроскопом. Особенно в свете того, что да, фирма по документам частная. Складов больше нет, да ещё и каким образом…
Присутствие «на объекте» пацана может подтвердить теперь, кажется, только он сам. Если захочет.
А может и не захотеть: встретил Калдыгулова в степи. Слово против слова.
А на все вопросы в свой адрес, парень будет задавать встречные вопросы, с просьбой подключения полиграфа.
Судя по тому, что он знаком с Комаровских, теперь понятно, кто его консультировал. По таким тонкостям и деталям.
Но не докажешь.
А с ДВБ у Сектора давно отношения швах. Собственно, с самого начала: Сектор, формально являясь обычным, Департаменту Внутренней Безопасности, по ряду деликатных моментов, подотчётен не был.
Что самих безопасников, ясно, бесило.
Нет, надо требовать начальство. И никакие разговоры без него не вести. Тем более, внутренними инструкциями это строго регламентировано.
А что эти инструкции прямо противоречат каким-то там пунктам законодательства — вот пусть большие чины с начальством и разбираются.
Младший лейтенант Калдыгулов — человек маленький.
Закон законом.
А на инструкциях тоже роспись лично ставил. Вы, уважаемые начальники и боссы, между собой разберитесь. Кого из вас слушать.
А за это время «или шах, или ишак или…».
Тьфу три раза.
Глава 34
В процессе достаточно напряжённого общения и дискуссий, заявление у меня всё-таки принимают. Хоть и не сразу.
Зато в двух экземплярах.
На моей копии, вначале свой автограф ставит Бахтин, от руки проставляя какие-то реквизиты (испрошенные им у секретаря по селектору, под дисциплинированное молчание окружающих).
Затем представитель Секретариата Комитета, неодобрительно косясь то на Комаровских, то на Бахтина, извлекает из недр своего кейса какой-то штамп и, не глядя, припечатывает его под росписью Бахтина. А сам Комаровских фотографирует зачем-то на смартфон мой экземпляр заявления, затем заполняет пару строчек вручную поверх штампа.
Военный прокурор, на каком-то этапе заскучавший, после всех этих манипуляций оживает и снова потирает руки:
— Ну что? Дело ясное, что дело тёмное? Все свободны?
Бахтин, не глядя, кивает и взмахивает рукой в направлении двери.
Вслед за военным прокурором, молча взяв удостоверение со стола, выходит и человек по имени Ербол Калдыгулов. Скомкано попрощавшись с Комаровских, сразу же испаряется и представитель Секретариата Комитета.
— М-да, ну и каша, — нейтрально роняет Бахтин, перекладывая из руки в руку моё заявление. — За что же хвататься…