Доктор будущее (Пришедший из неизвестности)
Шрифт:
– С чего ты взял, что я возьму тебя в любовники?
Я просто шутила.
– На ее губах играла улыбка, глаза возбужденно блестели. Она пятилась.
– Да и зачем тебе, такому красавцу, глупая толстая скво?
Он быстро настиг и схватил ее.
– Сейчас узнаешь.
Позже, когда они лежали рядом во тьме, Лорис прошептала:
– Хочешь еще чего-нибудь?
Парсонс зажег сигарету, затянулся и неторопливо произнес:
– Да.
Женщина прижалась к нему.
– Чего?
– Я хочу побывать в прошлом, увидеть, как он умрет.
– Ты о моем отце? Хочешь отправиться
– Она села, откинула с лица распущенные волосы.
– Да, - спокойно подтвердил он, не видя ее глаз, но зная, что она смотрит на него. Он слышал, как она дышит - долгие, неуверенный вдохи, а выдохи - рывком.
– Мы этого не планировали.
– Она свесилась с кровати, нашла свою одежду. Потом стояла у окна в сиянии звезд и городских огней, одевалась, перевязывала лентой волосы на затылке.
– Давай попробуем, - сказал он.
Лорис не ответила, но Парсонс уже интуитивно знал, что она согласна.
***
Когда первый серый рассветный луч просочился сквозь занавеси, Парсонс и Лорис сидели за стеклянным столиком и глядели друг на друга. Между ними стоял кофейник из нержавеющей стали, китайские чашечки, блюдца и полная окурков пепельница. Под блестящими глазами Лорис лежали тени.
– Знаешь, наш вчерашний разговор заставил меня задуматься. Я имею в виду весь наш замысел.
– Она выпустила дым из легких, похоронила окурок в пепельнице и потерла горло.
– Мне пришло в голову: а что, если мы не правы? Хотя сейчас, наверное, уже поздновато об этом рассуждать. Как ты считаешь?
– Парадокс, - произнес он.
– Да. Мы способны только уничтожить белых. Чтобы помочь своей расе, нам бы пришлось добиться ее господства над твоей. Мы уже понимали это, когда стали тебя разыскивать.
– Но тогда вам требовались мои профессиональные услуги, - заметил Парсонс, - а сейчас...
"А сейчас, - подумал он, - кто я для них? Хочется верить, что не просто врач, но - личность. Не только наемный работник, владеющий чуждым этому веку ремеслом. Потому что сейчас я с ними заодно и совершаю поступки осознанно, намеренно, по своей воле. Полностью отдавая себе отчет в возможных последствиях".
– Можно тебя кое о чем спросить? Предположим, вы добьетесь успеха. Но разве это не повлечет за собой катастрофу? Разве исчезновение Дрейка не приведет к исчезновению всех, кто так или иначе будет причастен к его гибели? Корита, тебя, меня, всей вашей семьи?
– Напрасно ты думаешь, что мы закрываем глаза на важнейшие парадоксы, - сказала Лорис.
– После смерти моего отца семья постоянно экспериментировала с машиной времени, внимательно отслеживала любые, даже самые пустяковые изменения в истории. Все говорит о ее огромной инертности, невероятной сопротивляемости. Главному потоку событий свойственно очищаться от привнесенного извне. Повлиять на далекое будущее почти невозможно. Представь себе камень, брошенный в реку - он поднимает брызги, но через мгновение на воде не остается даже кругов. Нам, чтобы осуществить задуманное, пришлось бы уничтожить пятнадцать или шестнадцать ключевых исторических фигур. Но и это не погубило бы европейскую цивилизацию, даже не изменило бы ее в корне. Она все равно создаст телефон и мотоцикл; рано или поздно в ней появятся Вольтер и Эйнштейн.
– Ты в этом уверена?
– Ну, откуда взяться уверенности? Скажу так: у нас есть основания полагать, что многие ныне живущие люди никуда бы не делись, если б мы выполнили свой план. Но условия их жизни, общественное положение изменились бы. Заглядывая в прошлое, можно сказать, что изменения тем заметнее, чем ближе ты хронологически к начальному событию. Шестнадцатый век выглядел бы совершенно иначе. И в семнадцатом хватало бы отличий. У восемнадцатого больше сходства с оригиналом, чем разницы. Во всяком случае, мы так считаем. Манипулируя историей, мы больше полагаемся на интуицию, чем на знания.
– Голос ее окреп.
– Мы много раз побывали в прошлом и не заметили никаких перемен в нашей жизни. Проблема не в том, что мы можем изменить настоящее, а в том, что мы вообще ничего не в силах изменить.
– Предположим, история неизменна, - сказал Парсонс.
– Любое вмешательство в события прошлого невозможно по определению...
– Наверное, так оно и есть. Но мы хотим попытаться!
– Она направила на него длинный тонкий палец цвета меди.
– Ты должен довести свою гипотезу до логического заключения. Если мы, добившись успеха в прошлом, исчезнем, то исчезнет и фактор, меняющий историю. Следовательно, никаких перемен не произойдет. Самое худшее, что может случиться, - мы окажемся не там, где сейчас находимся, и, конечно, не будем знать, что с нами случилось.
В ее доводах был смысл, и Парсонсу пришлось это признать. Все-таки жаль, подумал он, что еще не создана единая, исчерпывающая теория времени. Нет даже научно обоснованных гипотез, позволяющих прогнозировать результаты вмешательства в прошлое. Только эксперименты и предположения. И от этих предположений зависят миллиарды человеческих жизней, целые цивилизации. "А не лучше ли оставить рискованную затею?
– раздумывал он.
– Не лучше ли мне, ради веков человеческого труда и страданий, держаться подальше от Нуво Альбиона и от 1579 года?"
Одна догадка у него все-таки была. Она зародилась в мозгу, когда он увидел пластмассовое оперение стрелы.
Нет. Раньше. Когда Парсонс заметил что-то знакомое в лице Фрэнсиса Дрейка.
Вмешательство уже произошло - вот его гипотеза.
И он не сможет ничего изменить в далеком прошлом.
Он сможет только наблюдать. История уже повернула в другое русло, однако никто из них, - ни Лорис, ни даже Корит, - не подозревает об этом.
Если мысленно убрать на портрете Дрейка бороду и усы, и покрыть кожу английского мореплавателя густым загаром, он будет очень похож на Эла Стенога.
Глава 13
Маленькая, сухонькая старушка сидела в инвалидном кресле и куталась в тяжелый шерстяной плед.
Сначала Парсонсу казалось, Никсина не замечает его.
Он стоял у двери, ждал. Наконец она открыла глаза, лицо приобрело осмысленное выражение, словно где-то в недрах ее существа вяло шевельнулся рассудок.
"В таком возрасте, - подумал Парсонс, - сонливость естественна. Сознание просыпается только при необходимости, все реже и реже, и скоро угаснет навеки".