Доктор будущее (Пришедший из неизвестности)

Незнакомые башни.

Незнакомые краски.

На миг его объял невыразимый, чудовищный страх, а затем, вернулось самообладание. Он набрал полные легкие прохладного воздуха и попытался вспомнить, что произошло.

Он стоял на заросшем ежевикой и диким виноградом склоне холма. Живой и со своим серым чемоданчиком.

Он раздвинул виноградные лозы и осторожно, маленькими шагами двинулся вперед. Над головой поблескивали звезды. Что ж, и на том спасибо небесам.

Незнакомые звезды...

Он закрыл глаза - подождать,

Где он? Как сюда попал? Кто его перенес и по какой причине тут бросил?

По островерхим башням сновали разноцветные огни, он различал их все отчетливей и одновременно искал им объяснение. На полпути он справился с этой задачей; на душе полегчало. Хоть что-то узнаваемое, хоть какая-то зацепка для ума. Над островерхими башнями кружились, носились наперегонки, ловили отсветы подвижных огней летающие корабли. Целые рои кораблей. У него аж дух захватило от этого зрелища.

Незнакомая, но изумительно красивая картина. У Парсонса слегка отлегло от сердца. Вечные ценности - логика, красота, свежий ночной ветер - есть и тут.

Он прибавил шагу. Несколько раз он оступался и натыкался на деревья, но наконец выбрался на гладкое полотно автострады.

Он быстро шел, позволяя мыслям бесцельно блуждать, выхватывать из прошлого последние осколки звука и бытия, внезапно исчезнувшего мира. Отстранение, с хладнокровием ЭВМ он пытался осознать происшедшее. В точности представить сцену катастрофы.

Ясным солнечным утром Джим Парсонс уезжал на работу. Перед тем, как сесть в машину, он обернулся к жене и громко спросил:

– Купить что-нибудь в городе?

На переднем крыльце стояла Мэри, пряча руки в карманах фартука.

– Не знаю, милый. Ничего в голову не приходит.

Если чего надумаю, позвоню в институт по видеофону.

Миниатюрной и стройной Мэри очень шли зеленые слаксы и облегающий свитер с орнаментом. В теплых солнечных лучах ее волосы отливали золотом, казались облаком огня - на этой неделе у замужних женщин появилась новая модная прическа. Джим Парсонс помахал жене на прощанье и в последний раз окинул взглядом свой одноэтажный гипсолитовый дом, сад, мощенную плитками дорожку, калифорнийские холмы вдалеке, а затем уселся в машину.

Он выехал на дорогу и целиком положился на автоводителя. Машина шла на север, в сторону Сан-Франциско, по наводящему лучу. Так было гораздо безопаснее, особенно на сто первой скоростной государственной трассе, да и выигрыш во времени ощутим. Только самоубийца рискнул бы сам вести машину на скорости больше ста миль в час. И другие автомобили подчинялись электронным водителям - и те, что ехали в одном направлении с Парсонсом, и те, что мчались навстречу, к Лос-Анджелесу, по такой же шестнадцатиполосной магистрали. Благодаря автоводителям дорожные аварии практически сошли на нет. Памятуя об этом, Парсонс мог со спокойной душой читать учебные плакаты, которые по традиции ставили вдоль дорог разные университеты. И любоваться природой.

А природа была ухожена и свежа. Вполне приятна глазу. Едва Президент Кантелли национализировал гостиницы, а заодно мыловаренные и шинные фабрики, здоровье сельской местности резко пошло на поправку.

Из долин и со склонов холмов бесследно исчез мусор.

А ведь не так давно всей промышленностью руководил Совет Экономического Планирования - десять человек, действующих под эгидой научно-исследовательских институтов Вестингауза.

Но медиков эти перемены, разумеется, не коснулись.

Парсонс благодарно погладил свой чемоданчик, который лежал рядом на пассажирском сидении. Промышленность - это одно, а интеллигенция - совсем другое.

Никто не собирается национализировать труд врачей, адвокатов, художников и музыкантов. За последние десятилетия технократические слои населения постепенно получили контроль над обществом, и к 1998 году уже не дельцы и политиканы, а ученые - обладатели рационального знания, специально обученные для...

Невидимая сила подхватила машину и швырнула под откос.

Парсонс успел только вскрикнуть. Совершив головокружительный разворот, машина опрокинулась набок и понеслась на кусты, на учебные плакаты. "Автоводитель отказал!
– мелькнуло в мозгу.
– Помехи!" Перед ним вырастали деревья и валуны - и тут же разлетались вдребезги. Оглушительно трещали пластик и металл, и в этих душераздирающих звуках, в этой адской какофонии тонул вопль Парсонса. И когда с тошнотворным хрустом машина расплющилась, точно пласткартонный ящик, запоздало сработали все аварийные устройства. Теряя сознание, Парсонс чувствовал, как надувается подушка, слышал, как хрипит огнетушитель...

И тут машина вышвырнула его в клубящуюся серую пустоту. Он вспомнил, как неторопливо кувыркался в воздухе, как падал на землю подобно невесомой пылинке. Точно в предельно замедленном кино. И при этом никакой боли. А вокруг - непроницаемый туман, ничего, кроме тумана...

Затем - свечение. Что-то вроде луча. Та же сила, которая вывела из строя автоводитель.

Такой была его последняя мысль. А потом воцарилась мгла. И в этой мгле он сжимал ручку серого чемоданчика.

***

Впереди автострада расширялась. Вокруг мерцали огни, фонари реагировали на его появление. Зонтик из ярких желтых и зеленых точек сопровождал Парсонса и показывал дорогу. Магистраль врастала в сложную паутину других шоссе, которые едва угадывались во тьме. Он мог лишь догадываться, куда ведут эти пути.

У дорожной развязки он остановился перед указателем. Тот засветился, словно только и ждал, когда понадобятся его услуги.

"DIR 30с N; atr 46с N; BAR 100с s; CRP 205s S; EGL 67c N".

Парсонс проговорил незнакомые слова вслух.

Буквы N и S, несомненно, означали север и юг. Все остальное казалось абракадаброй. С - единица измерения, сообразил он. Значит, миля вышла из употребления. Хорошо хоть магнитное поле сохранилось как средство ориентирования, но эта мысль его мало ободрила.