Нетелепортируемый человек

Над головой Рахмаля ибн Эпплбаума завис кредиторский воздушный шар, изнутри которого раздался голос — громкий, красивый мужской голос, усиленный настолько, что привлек внимание не только Рахмаля, но и собравшейся вокруг толпы пешеходов. Кричащие воздушные шары недаром применялись, чтобы должник выделялся из толпы и выставлялся напоказ: публичное осмеяние, оскорбления вездесущей толпы привлекались для воздействия на тебя, чтобы, понял Рахмаль, вышибить последние

— Господин Эпплбаум!

Добросердечный, звонкий, но все же машинный голос отдавался гулким эхом, и тысячи голов нетерпеливо поворачивались, удивленные, и смотрели вверх, замечали кредиторский шар, а также его объект его воздействия — Рахмаля ибн Эпплбаума, который пытался добраться со стоянки, где он оставил свою ракету, в офис «Ложь Инкорпорейтэд», до которого было всего-то тысячи две ярдов, но и этого хватало, чтобы все опознали его как объект преследования воздушного шара.

— Все в порядке, — проскрежетал зубами Рахмаль и пошел дальше, не замедляя шага; он стремился достичь вспыхивающего огнями входа в частное сыскное агентство и даже не глядел наверх, делая вид, насколько это было возможно в данной ситуации, что совершенно не замечает навязчивого шара, так надоевшего ему за последние три года.

— Господин Эпплбаум, — жужжал воздушный шар. — К сегодняшнему дню, среде, 8 ноября 2014 года вы как наследующий имущество и долги вашего покойного отца задолжали сумму в размере четыре миллиона поскредов компании «Трейлс оф Хоффман Лимитед» — главному спонсору бизнеса вашего покойного…

— Ну ладно! — воскликнул Рахмаль, резко останавливаясь и с гневом взирая наверх. О, как же ему хотелось чем-то острым проткнуть насквозь этот шар… Но что он мог поделать? По указу ООН кредитор мог нанять подобную штуку. Это было вполне законно. И ухмыляющаяся толпа знала об этом. Для них это было весьма заурядное, но все-таки занимательное зрелище. К тому же и развлекательное. Как бы то ни было, Рахмаль никого не обвинял: их годами воспитывали подобным образом. Все средства массовой информации, контролируемые «незаинтересованной» ООН, пытались взять контроль над поведением современного человека, дабы тот не утратил способности наслаждаться муками постороннего человека.

— Я не в состоянии заплатить, — сказал Рахмаль. — И вы об этом прекрасно знаете.

Наверху, в шаре, его услышали — по бокам шара высунулись звуковые антенны. Но либо ему не поверили, либо им было наплевать, говорит ли он правду. Им платили за назойливость, а не за правдоискательство. Уже стоя на тротуаре, когда автоматически управляемый шар пронесся мимо, Рахмаль произнес как можно более рассудительно:

— Сейчас у меня нет денег, потому что до последнего времени все, что у меня было, я отдавал кредиторам «Эпплбаум Энтерпрайз». Дайте мне время.

— У вас имеются какие-то конкретные соображения на этот счет, господин Эпплбаум? — В этой фразе ощущалось неприкрытое презрение.

— Да, — ответил Рахмаль, но не стал уточнять. Многое сейчас зависело от того, чего ему удастся добиться от частного охранно-сыскного агентства (ОСА). Если есть чего добиваться.

Но, по крайней мере, в голосе Мэтисона Глазера-Холлидея, владельца агентства, во время разговора по видеофону Рахмаль заметил нечто вроде сочувствия.

И теперь, через пять минут, после обычной проверки с помощью скрытых телекамер в офисе ОСА, Рахмаль определит… узнает, в какой же степени это частное агентство, уцелевшее в конкурентной борьбе и выплатившее по своим обязательствам ООН и более мелким корпорациям-титанам девяти планетных систем, заинтересовано в человеке, который не только сломался, но и задолжал… Задолжал огромную сумму и был ответственен за развал индустриальной империи, и теперь он, ее управляющий и владелец, Рахмаль ибн Эпплбаум, по всей видимости, несется к своей неизбежной смерти.

По всей видимости. Хорошее слово. Такое же значительное, как и любое другое, относящееся к смерти. Идя по тротуару и не обращая внимания на назойливое жужжание кредиторского шара наверху, он приблизился к освещаемому коридору с меняющимися цветами и подумал, что они всё же могут ему помочь. Потому что он так никогда до конца не верил, что его отец, а он его знал бог знает сколько времени, покончил с собой из-за той экономической катастрофы… хотя и признавал, как показали последующие события, что пережить эту катастрофу «Эпплбаум Энтерпрайз» так и не удалось бы.

— Вы должны выплатить задолженность, — завывал воздушный шар.

— «Трейлс оф Хоффманн» настоятельно требует, и, так как ваш иск о банкротстве отвергнут судом ООН, вы, господин Рахмаль ибн Эпплбаум, по закону должны возвратить эту сумму…

Голос резко оборвался, поскольку Рахмаль пересек порог агентства, и дверь из звуконепроницаемого кожзаменителя захлопнулась за ним.

— Да, господин, — произнес робот-портье, дружелюбно, без насмешки: какой контраст по сравнению с тем цирком снаружи!

— Госпожа Хольм, — сказал Рахмаль и услышал, как его голос дрожит. Этот кредиторский воздушный шар достал его. Рахмаль весь дрожал и покрылся испариной.

— Не хотите ли кофе? — сочувственно спросил портье. — Или марсианского финикового чая?

Рахмаль, доставая настоящую «тампу» — сигару компании «Гарсиа и Вега», штат Флорида, пробормотал:

— Нет, спасибо, я просто посижу.

В ожидании госпожи Фрейи Хольм, кем бы она ни являлась и на кого бы она ни походила, он закурил.

Мягкий голос чуть застенчиво произнес.

— Господин ибн Эпплбаум? Я госпожа Хольм. Прошу в мой кабинет. — Она держала дверь открытой, и он, увидев ее безупречную фигуру, отправил ещё не выкуренную сигару в пепельницу и встал.

На вид ей было не больше двадцати лет: длинные черные волосы, свободно ниспадающие на плечи, белоснежные зубы. Она словно сошла с рекламных роликов ООН… Рахмаль не сводил глаз с этой миниатюрной девушки с белым цветком над левым ухом и подумал: «И это моя охрана?»

— Спасибо, — с затекшими ногами Рахмаль прошел мимо нее и вошел в маленький заставленный временной мебелью кабинет, тут же увидел артефакт, оставшийся от угасшей культуры одной из шести планет.

— Но, госпожа Хольм, — чистосердечно признался он. — Возможно, наниматели не объяснили вам: возникли трудности. Меня считают одним из самых важных людей в экономике Солнечной системы, и «Трейлс оф Хоффман»…

— ТХЛ, — перебила его госпожа Хольм, усаживаясь за стол и включая видеомагнитофон, — владеет телепортационной установкой доктора Сеппа фон Эйнема и, таким образом, может покончить с монополией гиперпространственных пассажирских и грузовых перевозок «Эпплбаум Энтерпрайз». — На столе перед ней лежала папка, которую она просматривала. — Видите ли, господин Рахмаль ибн Эпплбаум, — девушка взглянула на него, — мне бы хотелось называть вас как-нибудь по-другому, чтобы отличать вас от вашего отца, Маури Эпплбаума. Итак, могу я звать вас Рахмалем?