Доктор Данилов в кожно-венерологическом диспансере
Шрифт:
Собрание закончилось довольно быстро. Еще где-то пять минут выступала главный врач, затем каялась и охала заведующая отделением медицинских осмотров, потом выступила главная медсестра, которая неизменно высказывалась по любым вопросам, затем недолго, мимоходом, пропесочили за небрежное ведение документации дерматолога Низаметдинова и разошлись.
Несмотря на столпотворение в проходах (всем хотелось уйти побыстрее — кто торопился домой, кто на прием), вокруг Данилова образовалось небольшое, можно сказать — совсем крошечное, свободное пространство. «Главный симптом опалы», — усмехнулся
Кажется, нигде еще он не умудрялся столь быстро испортить отношения с администрацией. Всего каких-то две недели. Рекорд! Только медалей за этот рекорд не полагается.
На выходе из зала Данилова перехватила непосредственная начальница — заведующая физиотерапией. Перехватила в прямом смысле этого слова — цепко схватила за рукав халата и, не говоря ни слова, потянула в сторону. У Данилова мелькнула глупая мысль, что его хотят поставить в угол за плохое поведение, но до угла Ангелина Александровна не дошла — остановилась где-то на полпути, обернулась к Данилову и зашипела прямо ему в лицо:
— Вы что, с ума сошли? Разговаривать с главным врачом в подобном тоне, да еще на людях! Идите и извинитесь, прямо сейчас!
Пользуясь тем, что его больше не держали, Данилов отступил на шаг назад, чтобы не чувствовать неприятного запаха изо рта заведующей.
— Мне не за что извиняться, — сухо, едва ли не грубо, сказал он. — Я высказал свое мнение в корректной форме, причем только после того, как главный врач настойчиво добивалась от меня ответа.
— Вы что, не понимаете? — ужаснулась Ангелина Александровна. — Вам же теперь не дадут спокойно работать! И мне, за компанию, тоже!
— Сожалею, — развел руками Данилов, — но ничем помочь не могу. Не в моей власти. Если вы не возражаете, то я пойду, хорошо? Моя смена уже закончилась.
— Идите! Если вы считаете, что вы правы, то идите!
«А тебя, оказывается, можно вывести из себя, — подумал Данилов, заметив, как раздуваются крылья носа Ангелины Александровны и наливается красным ее лицо. — Нужен только подходящий повод».
— До понедельника! — вежливо сказал он.
— До понедельника! — В голосе заведующей звучала угроза, смешанная с раздражением.
Судя по всему, последний понедельник уходящего года обещал стать для Данилова непростым днем. Из тех дней, которые запоминаются надолго, порой — на всю жизнь.
У входа в метро парень и девушка в красных «сантаклаусовских» колпаках раздавали прохожим рекламные листовки. Но не просто раздавали, как это делает подавляющее большинство, а старались чем-то рассмешить — шуткой, гримасой, жестом. Иногда им это удавалось, и тогда они начинали смеяться сами — словно переливались, вторя друг другу, два звонких колокольчика. Смеялись они столь заразительно, что вокруг них сразу собиралась маленькая толпа из вечно спешащих москвичей и втянувшихся в столичный ритм приезжих. Данилову показалось, что народ останавливается не из любопытства и тем более не ради получения рекламной листовки, а просто из желания полюбоваться на счастье, пусть даже на чужое, мимолетное.
Настроение у Данилова немного улучшилось. Стоя на эскалаторе, он думал о хорошем — о новогоднем празднике, до которого осталось совсем немного, о
Глава шестая
БЫТОВОЙ СИФИЛИС — ЭТО НЕ ДО КОНЦА СОБРАННЫЙ АНАМНЕЗ
Понедельник прошел спокойно, без придирок и нервотрепок. Никому из начальства, кроме заведующей, не было до Данилова ровным счетом никакого дела, да и Ангелина Александровна сильно не досаждала. Сказала пару слов по текущим делам — и все. Ни нравоучений, ни советов образумиться.
— Как вы, однако, главному врачу ответили! — По тону Аллы Вячеславовны нельзя было понять, одобряет она пятничное выступление Данилова на собрании или нет. — Недаром говорят — в тихом омуте черти водятся…
— Где только эти черти не водятся, — сказал Данилов, просматривая лежавшие на его столе процедурные карты. — Только здесь более уместна другая поговорка: «Не буди лихо, пока оно тихо». Сидит себе человек, помалкивает, и нечего к нему придираться.
Во вторник Данилов встретился с главным врачом в коридоре. Поздоровался и пошел дальше. Главный врач ответила на приветствие, но задерживать не стала. И к себе не вызвала.
В среду на собрании сотрудников в адрес Данилова не было сказано ни слова, хотя сам он не исключал возможность придирок. Вроде как и не к чему придраться, но начальство всегда найдет повод, было бы желание. Тем более в физиотерапии, где в любой момент можно прицепиться к любому аппарату, к любой проводимой процедуре. Несоблюдение техники безопасности — благодатная почва для взысканий, как реальных, так и надуманных.
Объяснений такому поведению администрации могло быть три.
Первое и самое вероятное — готовят крупную пакость, не хотят размениваться по мелочам. Стрелять — так наповал. Подставлять — так капитально, чтобы ни один суд не смог оспорить увольнение.
Второе — в конце года, когда дел по горло, нет времени связываться. Отложили месть на следующий год.
Третье, наименее вероятное (но чего только в жизни не бывает?) — главный врач остыла, осознала, что сама была неправа, и решила к этому вопросу больше не возвращаться. Случается и такое.
Гадать в отношении мотивов и намерений администрации Данилов не собирался — и без того головной боли хватает, как в прямом, так и в переносном смыслах. Невозможно объять необъятное и постигнуть непостижимое, к тому же, запутавшись в догадках, непременно совершишь какую-нибудь ошибку. Нет, лучше обойтись без догадок. Работать, как работал, добросовестно выполнять свои обязанности, стараться не давать поводов для придирок и верить в то, что все будет хорошо.
Как бы ни изощрял свой ум Данилов, он никогда бы не догадался о том, что именно побудило главного врача оставить его в покое…
После собрания Марианна Филипповна долго не могла успокоиться. Пока пила у себя в кабинете чай с приближенными — заместителем по медицинской части, заместителем по клинико-экспертной работе и главной медсестрой, то и дело восклицала:
— Ну и тип! Надо же!
— Да не расстраивайтесь вы так, Марианна Филипповна, — успокаивали приближенные, — не стоит этот хам ваших нервов.