Доктор-хулиган
Шрифт:
— Трахни меня ртом, красавица.
Сквозь ее приоткрытые губы показывается язычок, слизывая с головки капельку влаги. Не в настроении нежничать, я увеличиваю давление на ее шею.
— Шлепни меня по бедру, если тебе нужно использовать стоп-слово, потому что «красный» не удастся выговорить с членом в горле. Поняла?
Она энергично кивает.
— Да.
— В таком случае открой ротик пошире и высунь язык. — Зарывшись пальцами в ее волосы, опускаю ее на свою многострадальную эрекцию.
Желание ворваться ей в глотку сильно,
— Покрути вокруг нее языком.
После двух кругов, я опускаю ее на себя. На этот раз касаюсь горла, и она сглатывает. Боже, как же я обожаю это ощущение, тугое, горячее и влажное. Словно я чертовски огромный, и она принимает меня всего. Это чувство пьянящее, сильное, и я не могу им насытиться. Слегка приподнявшись, толкаюсь чуть глубже. Она снова сглатывает, и на этот раз, вместо того чтобы отстраниться, я удерживаю ее голову неподвижно, двигая бедрами.
Она принимает меня дважды, прежде чем ее горло выталкивает меня. Я отпускаю ее и вглядываюсь ей в лицо. В глазах стоят слезы, горло сжимается в попытке справиться с рвотным рефлексом. Я в равной степени обеспокоен и возбужден. Не могу припомнить, когда в последний раз у меня был кто-то, кто не мог взять меня целиком.
— Ты в порядке? Я же велел тебе шлепнуть меня по бедру, если у тебя возникнут проблемы.
— Нет, — медленно выговаривает она, словно тщательно подбирая слова. — Ты велел мне шлепнуть тебя по бедру, если мне понадобится стоп-слово. Я в порядке.
Дерзкая. Мне нравится. Больше, чем следовало бы. Но, черт возьми, эти стоящие в глазах слезы.
Я направляю ее обратно к члену, и она снова берет меня глубоко. На этот раз напрягается, ожидая, что начнет задыхаться, но ее бедра еле заметно подрагивают. Она хочет этого.
Со стоном удерживаю ее голову неподвижно и трахаю в рот. Не слишком глубоко, не до конца. Но достаточно, чтобы дать нам обоим испытать трепет на грани паники.
На этот раз, когда она задыхается и я отстраняюсь, я не смотрю на нее, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Вместо этого я, довольный сверх всякой меры, снимаю слезу, катящуюся по ее щеке.
— Это было чудесно.
— Еще? — спрашивает она с надеждой в глазах, и я позволяю ей попробовать еще раз.
В голове возникает случайная мысль: «Как великолепно было бы ее обучать», — но этому не бывать. Однако от этой мысли члену настолько приятно, что он бьется у нее во рту. Она кашляет, и я с сожалением кладу конец этому веселью.
Это ее предел, хотя ночь еще только начинается.
Ущипнув ее за соски, заставляю встать на колени. Поднявшись с кресла, снимаю рубашку и встаю позади нее. Легонько толкнув в спину, шепчу на ухо:
— Встань на четвереньки, как до этого. — Пока она устраивается поудобнее, заканчиваю раздеваться и надеваю презерватив. — Ноги расставь широко — по краям оттоманки, великолепно.
Она стонет, заставляя член дергаться и изнывать от боли. Я откладывал слишком долго. Схватив ее за бедра, овладеваю ею одним длинным, сильным толчком. Она уже, чем я ожидал, но я не зацикливаюсь на этом. Сейчас меня волнует только приближающийся оргазм. У нас впереди целая ночь, и мне будет легче сосредоточиться на ее удовольствии, когда меня не буду одолевать посиневшие яйца.
Обхватив рукой ее живот, тянусь к клитору. Я не конченый эгоист.
Поймав маленький бугорок ребром ладони, вжимаю средний и безымянный пальцы в ее киску, заполняя ее еще больше, и направляю их к точке G. Она задыхается, и я не знаю, что ей нравится больше — вторжение или стимуляция. Я безжалостно даю ей больше того и другого.
Другой рукой скольжу к ее груди и сильно щиплю сосок. Я целую и облизываю кожу между ее лопатками, прежде чем вонзиться в плоть зубами. Она слегка вздрагивает, но снова стонет, и я улыбаюсь.
Отвожу бедра назад и устремляюсь вперед, снова и снова, жестко и быстро. Несмотря на эгоистичные планы преследовать собственное удовольствие, я сдерживаю оргазм, пока этот сладкий сюрприз в образе женщины не кричит, кончая два раза. Боже, как же я люблю их крики.
С последним толчком прижимаюсь к ее нежной коже, пока член пульсирует глубоко внутри ее тела.
Паранойя берет верх, и я осторожно выхожу из нее.
— Ложись на спину на кровать, широко раздвинь ноги и поиграй с собой, пока я не вернусь.
Я ухожу в ванную, чтобы избавиться от презерватива и протереться горячим влажным полотенцем. Никакого риска. Никогда.
Мое внимание привлекает душевая кабина, и у меня немного меняются планы. Я уже собираюсь позвать богиню из соседней комнаты, когда до меня доходит, что она не назвала мне своего имени. Блядь. Звать ее «красавицей» почему-то кажется неуместным. Это мое стандартное ласковое обращение — также помогает не путаться в именах — и оно в полной мере ей подходит, но с ней мне не хочется пребывать в неизвестности.
Когда я буду дрочить после, вспоминая, как она задыхалась от моего члена, я хочу знать ее имя. Хочу произносить его вместе со всеми порочными приказами, что я не озвучил сегодня. Возьми его. Заглоти. Подавись моим гребаным членом, счастливая маленькая шлюшка.
Включив душ, регулирую температуру, затем возвращаюсь в комнату и вижу, что она лежит на кровати и ласкает себя. Ее голова наклонена вбок, но она наблюдает за мной. Всегда внимательна к потребностям своего клиента.
Но она не играет. Ее пальцы двигаются достаточно лихорадочно, чтобы я понял, для нее все по-настоящему. Черт возьми, как горячо. Она такая горячая. А вид ее руки между ног значительно повышает температуру в комнате. Все, о чем я могу думать, как моя рука тоже оказывается там, доводя ее до предела и чувствуя, как она кончает мне на пальцы.