Доктор Смерть
Шрифт:
— Вы хотите, чтобы я приехал к нему домой?
— Конечно, я мог бы привезти их к вам, но после всего, через что им довелось пройти...
— Не стоит, — остановил его я. — Я уже еду.
Глава 26
Сейфер дал мне точные указания: на запад по бульвару Сансет, мимо торгового центра Палисейдз, еще милю после особняка Уилла Роджерса, а потом сразу же на север.
Минутах в двадцати от Уэствуд-Виллидж, приблизительно так же далеко от моего дома. Я столько времени общался с семейством Доссов, но ни разу не видел его представителей в их естественной обстановке. Когда я работал в центре педиатрии, мне удавалось выкроить время, чтобы навещать пациентов на дому и наведываться
Визиты на дом непрактичны.
Практичность накладывает жесткие ограничения. Сейчас у меня появилась возможность вырваться на волю.
Без труда найдя нужный поворот, я поехал вверх по очень темной улице, взбирающейся в Палисейдз. Никаких тротуаров, перед особняками лужайки размером с небольшие парки, заборы и ворота с переговорными устройствами, черный кустарник, высокий частокол древних деревьев.
Достаточно близко к океану, чтобы ощущать морской бриз и чувствовать запах водорослей. Возможно ли, что непогожие сентябрьские дни здесь не такие отвратительные? За массивными силуэтами домов кое-где проглядывала побеленная луной водная гладь. По мере того как я продвигался дальше, поместья становились обширнее, открывая все большие куски океана. Я взобрался высоко в гору и наконец увидел полную луну, только поднявшуюся над горизонтом. Темно-синее безоблачное небо казалось бархатным.
Улицы были пустынны, и машина с двумя полицейскими сразу же бросилась мне в глаза, словно таракан на белой двери холодильника. Я проехал мимо, смутно успев разглядеть два силуэта на переднем сиденье. Мне было все равно, успели ли меня разглядеть Корн и Деметри. Скорее всего, успели. Если так, я удостоюсь примечания в материалах об убийстве.
Я отыскал указанный Сейфером адрес, гадая, в каком из соседних зданий обитают мечты и кошмары семейства Маниту.
Символ процветания Ричарда оказался бледным двухэтажным зданием в колониальном стиле, честолюбиво возвышающимся над заросшим райграсом холмом, настолько просторным, что там разместились также несколько небольших групп деревьев. Кокосовые пальмы, сосны с Канарских островов, лимонные эвкалипты, питтоспоры — облагороженные чистой белой подсветкой, превращающей растения в скульптуры. Тщательно ухоженные клумбы целовали фасад здания. Горящий внутри свет превращал занавешенные окна в куски янтаря. Отсутствие ограды с воротами говорило о радушии, открытости. На этом анализ архитектуры закончился.
На дорожке стояли «Мустанг» Стейси и серебристый «Кадиллак-Флитвуд» таких размеров, какие уже давно не выпускают.
Черного БМВ Ричарда не было. Возможно, ордер на обыск автомобиля все-таки не удалось отменить, и сейчас машину осматривали, ощупывали, обнюхивали и обрабатывали люминолом в специальном гараже криминалистической лаборатории.
Я поставил свой «Севиль» рядом с «Кадиллаком». Сзади на нем была наклейка: «КРЮЧКОТВОР».
Мощенная гранитом извивающаяся дорожка привела меня к массивной двери, окованной железом. Не успел я подняться на крыльцо, как дверь отворилась, и на меня уставился раввин. Высокий поджарый седовласый раввин в черном костюме и ермолке. Ему было лет шестьдесят; борода лопатой скрывала узел серебристо-серого галстука. Двубортный пиджак сидел как влитой. Раввин стоял, заложив руки за спину, и покачивался на каблуках. Его появление сбило меня с толку. Доссы были греко-сицилийских кровей, а не иудеи.
— Доктор Делавэр? — спросил раввин. — Я Джо Сейфер.
Появилась рука. Я ее пожал, и Сейфер пригласил меня в освещенный канделябрами холл, охраняемый двумя сине-белыми вазами высотой мне по плечо. Впереди уходила на второй этаж лестница с чугунными перилами. Мы с Сейфером прошли под ней и попали в другой холл, застланный красным персидским ковром, выходящий в широкий ярко освещенный коридор. Налево был обеденный зал, оклеенный голубыми обоями и обставленный мебелью из розового дерева, с виду старинной. В противоположном конце находилась просторная гостиная. Потолок цвета слоновой кости, диваны и кресла, обтянутые кремовым шелком, паркет из вишневого дерева. Если нейтральные цвета были выбраны для того, чтобы подчеркнуть стоящее вдоль стен, замысел удался.
Бесчисленные шкафчики со стеклянными дверьми и зеркальными задними стенками, украшенные бронзовой фурнитурой. Стеклянные полки, настолько прозрачные, что оставались практически невидимыми. И то, что стояло на них, как и сказал Майло, казалось подвешенным в воздухе.
Сотни ваз, блюд, кувшинов, каких-то предметов, назначение которых я не смог определить; все подсвечено и сверкает. Одна стена была уставлена преимущественно синим с белым, вдоль другой красовались простенькие с виду серо-зеленые предметы. Больше всего простора было выделено фарфоровой живности: лошадям, верблюдам, собакам и фантастическим ушастым созданиям, помеси дракона с обезьяной, раскрашенных в веселые голубые, зеленые и желтые цвета. На некоторых лошадях восседали человеческие фигурки. На семифутовом кофейном столике разместилось что-то вроде миниатюрного храма, разрисованного теми же яркими мазками.
— Это что-то, правда? — с восхищением произнес Сейфер. — Ричард сказал, что все эти животные относятся к династии Тан. Им больше тысячи лет. Их находят при раскопке древних гробниц в Китае. Замечательно, вы так не считаете?
— Довольно смело держать фарфор в наших краях, — заметил я, — учитывая сейсмическую опасность.
Погладив бороду, Сейфер сдвинул ермолку на затылок. В его стриженных под ежик серо-стальных волосах кое-где пробивались рыжеватые пряди. Я до сих пор никак не мог избавиться от образа раввина. Мне вспомнилось, как Сейфер отозвался о смерти своего сына-гомосексуалиста. «Его болезнь подтолкнула меня учиться быстрее». У него были зеленовато-серые глаза, чуть тронутые теплотой. Подобно большинству высоких людей, Сейфер сутулился.
— Ричард храбрый человек, — сказал он. — И дети у него храбрые. Пройдемте к ним.
Мы пошли дальше по широкому коридору. Густой ковер заглушал наши шаги. Вдоль стен нескончаемо тянулись шкафчики. Одноцветные вазы всех оттенков, в зеркалах отражаются иероглифы, выведенные на белых доньях; крошечные фигурки землистого цвета; целые полки гончарных шедевров в белых, кремовых и серых тонах; снова та бледная чистая зелень, которая, как я пришел к выводу, мне понравилась больше всего. Множество закрытых дверей, вдоль одной стены и в глубине. Сейфер пригласил меня пройти в единственную открытую дверь.
Потолок, который сделал бы честь любому собору; черные кожаные диваны и кресла, черный рояль в углу. За стеной стеклянных дверей аквамариновый бассейн и подсвеченная зелень листвы. А позади хлорированной воды — резные листья пальм, говорящих о близости океана. Книжные полки из красного дерева, уставленные дорогими книгами в твердых переплетах. Шикарный стереокомплекс «Банг и Олафсен», семидесятидюймовый телевизор, лазерный проигрыватель, другие игрушки для взрослых. На верхней полке четыре фотографии. Ричард, Эрик и Стейси. Молодая улыбающаяся женщина, Джоанна.
Ричард сидел на самом большом диване, небритый, с закатанными до локтей рукавами, взъерошенный — словно его кудри атаковали птицы, искавшие материал для гнезд. Как всегда, он был в черном, и одежда сливалась с обивкой дивана. От этого Ричард казался очень маленьким — словно какой-то нарост на черной коже.
— Вы пришли, — полусонным голосом произнес он. — Спасибо.
Я уселся в кресло. Ричард молча взглянул на Джо Сейфера.
— Пойду посмотрю, как дети, — сказал тот и вышел.
Ричард достал что-то изо рта. Вдоль кромки волос его лоб покрылся испариной.