Долбящий клавиши
Шрифт:
Но все наши рассказы были истинной правдой. Например, если для нашей туристической группы был запланирован автобусный тур в замок, мы не ехали туда со всеми вместе, а шли пешком туда и, конечно же, обратно. Мы делали подобные переходы довольно часто, и наши путешествия становились длиннее и длиннее, пока не надвигалась темнота, когда становилось еще труднее найти дорогу. Когда мы, измученные, шатаясь, снова возвращались в свою деревню, время ужина уже давно заканчивалось. Мой отец приводил нас, когда у нас уже больше не оставалось сил. Мы были совершенно вымотаны, ведь вечером мы могли разделить между собой лишь кусок шоколада, а наутро шли дальше. Рестораны в деревнях, через которые мы проходили, были уже закрыты или их уже давно там не было. В этом случае на стене дома оставалась только выцветшая вывеска. Но в деревне мы всегда находили колодец или другой источник, из которого могли пить. Я, как самый маленький в группе, всегда
Если шел дождь – мы промокали. Отца никогда не пугал прогноз погоды, если он вообще его когда-нибудь слушал. У меня была накидка от дождя, но она была рваная и к тому же была мне мала. Вода протекала через нее. Но чаще всего мы шли так долго, что вещи успевали высохнуть уже по дороге.
Меня никогда не расстраивало, если я промокал, ведь тогда я чувствовал особую связь с природой и полноту жизни. К тому же я знал, что когда-нибудь снова буду лежать в теплой постели. Несмотря на то что походы были крайне утомительными, они всегда были замечательными. Я любил момент, когда мы добирались до новой деревни или преодолевали гору. Я никогда не забуду запах теплой лесной земли и то чувство, когда отдыхаешь на траве в тени дерева. И как прекрасно, когда бежишь по дороге через луг. Никогда больше я не пробовал таких сладких яблок, как те, которые мы срывали с одиноко стоящих деревьев по дороге или находили под деревьями на лугу. Причем яблоко с каждого следующего дерева было совершенно иным на вкус. Раньше я не знал, что яблоки могут быть такими разными.
По дороге мы много веселились, иногда я играл на губной гармошке, часто так энергично, что от игры у меня кружилась голова, и мне приходилось присесть. Мы пересмотрели все замки и крепости, потому что мои родители очень интересовались этим. А когда мы попадали в маленькую деревенскую церковь, то родители изучали все ее детали в мельчайших подробностях. В церквах было прохладно, но церкви всегда казались мне бесконечно скучными, и я не мог понять, как можно так долго смотреть на иконы, как это делают родители. Я предпочитал выпить лимонада в уютном ресторане вместо того, чтобы слушать, сколько лет той или иной резьбе по дереву. В конце концов я поклялся, что, когда вырасту, никогда больше не буду ходить в церковь, и потом неукоснительно придерживался этого обещания. Как здорово становиться взрослым! Тогда уже не приходится делать некоторые вещи, которые не нравятся. Например, я больше уже не пользуюсь блюдцами и не натягиваю на ночь пижаму. Я годами не чищу обувь, потому что меня это раздражало в детстве. Теперь я чищу ее только для того, чтобы она как можно дольше оставалась целой, ведь мокрые ноги – это неприятно.
Около деревень мой отец всегда искал места, где залегал всякий хлам, и если находил, то начинал копать. Для этого он соорудил специальное устройство, идеально подходящее для этой цели. Этот скребок, как он его называл, всегда был при нем в походах. С его помощью отец мог быстро снять верхние слои земли, чтобы затем поднять зубцами находки, оценить их возраст и попытаться определить происхождение. Наиболее интересными были залежи изделий старого фарфорового завода или стеклодувной мастерской. Но чаще всего отыскивался обычный бытовой мусор.
Однажды на глубине около одного метра мы нашли стеклянную банку с ягодами вишни. Прямо на месте мы съели эту вишню, невзирая на то что она уже была совершенно безвкусной.
Со временем я самостоятельно смог датировать находки. Более всего нас интересовали вещи прошлого века, то есть все до 1900 года.
Мы находили фарфоровые фигурки, красивые чернильницы, небольшие парфюмерные и медицинские бутылочки, два ружья, много-много тарелок и вообще посуды, а еще железную фурнитуру для дверей и принадлежности для упряжи лошадей. Снова и снова попадались вещи, о которых никто не знал, зачем они и что с ними делать. Но они нравились нам, потому что просто выглядели красиво. Мы всё забирали с собой. Мой отец всегда носил большой рюкзак. Собственно, этим хобби он занимался не только во время отпуска, а всегда. Так, однажды возле нашего сада мы раскопали место для хлама, где отец нашел ложку, которую двенадцать лет назад сам лично по оплошности выбросил вместе с детским стаканом. Тогда он очень обрадовался тому, что ложка снова вернулась к нему.
Естественно, он искал примечательные вещи и в Берлине, где раньше проводилось немало барахолок. Тогда в особые дни все горожане имели право выставлять на улицу свой крупногабаритный хлам. Это были дни радости, потому что мы, дети, имели возможность весь день играть со множеством незнакомых вещей, прежде чем их заберут и увезут. Мы довольно много чего разбили, разобрали и унесли. К тому
Когда я стал старше, на улицах уже стояло много мусорных контейнеров. Отец проложил маршрут, и мы оббегали с ним около десяти контейнеров. Я очень надеялся, что никто из моих одноклассников не увидит, как я прыгаю в контейнер. Мне было бы стыдно. Но сам процесс доставлял мне огромное удовольствие, тем более что мы были очень успешны в том, что касалось мебели: столов, стульев, зеркал, полок, комодов и картин. Мы собрали так много замечательных вещей, что некоторые из них можно было выставлять на продажу, причем действительно дорого. Вырученные деньги справедливо распределялись между всеми. В этих поисках среди мусора для нас не было ничего необычного.
Вещи, которые не удавалось продать, обретали свое место в доме. Моя любимая кожаная куртка была добыта подобным образом, из контейнера. Тогда я еще пришил на подлокотник дивана кусок бархата, отремонтировал с моим другом обивку.
Потом отец обнаружил еще одну мусорную свалку, на которую из Берлина вывозили домашний хлам еще с двадцатых годов. Ее территория была огромна. Туда мы ездили уже в гораздо большей группе, с нашими знакомыми и родственниками. Мы совершали эти вылазки в качестве прогулки перед Адвентом или незадолго до Пасхи, когда сорняки не покрывали землю и мы могли спокойно копать и искать. В конце концов, нам тоже нужны были рождественские подарки, а также подарки на Пасху. Результат был впечатляющим. Даже те, кто ничего не находил, а только присутствовал там, были довольны замечательной и захватывающей экскурсией в Шорфхайде [10] . В заключение мы всегда устраивали в этом месте пикник, на котором мы, обессиленные, довольные и грязные, жарили сосиски. Там был собран весь шлак из печей Берлина, который со временем превратился в вязкое месиво. Удивительно, но, когда мы там были, очень часто шел дождь. Когда дождь не шел, при копании поднималось огромное количество пыли.
10
Лесной массив в земле Бранденбург, в 65 километрах на северо-восток от Берлина.
На следующий день мы присаживались перед ванной и отмывали находки. Для маленьких бутылок отец раздобыл специальные свинцовые шарики, которые мы клали в них и затем интенсивно трясли, чтобы прочистить бутылочки изнутри. В моей комнате был стеллаж, заполненный такими находками. Часть из них я перевозил с собой при каждом переезде, потому что с этим барахлом мое жилище выглядело гораздо уютнее.
А дальше я хочу рассказать о наших странствиях. Позже мы стали путешествовать без запланированных пристанищ. То есть каждый из нас нес на спине большой рюкзак с личными вещами и спальным мешком. Таким образом, ходьба стала немного утомительнее. Но выросла жажда приключений, потому что мы никогда не знали, как далеко идем, где будем отдыхать в следующий раз и где проведем ночь. Это могло случиться в доме у отзывчивой бабушки или в закрытом ресторане на полу. Подобным образом мы познакомились с половиной Тюрингии, пройдя всю ее пешком. Мы получали от этого огромное удовольствие. Настолько огромное, что влечение к походам сохранилось до сих пор и у меня, и у моего брата. Потом мы с ним стали брать с собой наших друзей. Мы хотели узнать, как справимся без опеки родителей.
Все складывалось необычайно удачно: наши странствования были замечательными и гарантировали свободу от посещения церквей и музеев.
Однажды нас даже арестовали, потому что мы подошли слишком близко к границе ФРГ. Пограничники не могли себе представить, что мы, несмотря на большие рюкзаки, не планируем сбежать на Запад, и отвезли нас в тюрьму, в город Заальфельд. Потом они преследовали наших родителей, запугивали их смертельными ужасами, стучали ночью в дверь, расспрашивая о нас и не сообщая им, что произошло. А ничего, собственно, не произошло, за исключением того, что нас арестовали. К счастью, наши родители были уже знакомы с подобным, потому что они сами когда-то тоже были задержаны на границе. Нас часами допрашивали, пытаясь выявить противоречия в показаниях. Попытка побега из ГДР тогда сурово наказывалась. В какой-то момент они все-таки, наверное, осознали, что мы хотели просто путешествовать, и посадили нас на поезд на Берлин, чтобы нас еще раз не арестовали. Любопытно, что в это самое время трое парней из моего профессионального училища действительно хотели бежать на Запад и находились в той же самой местности. Их побег удался, ведь они ловко скрывались, в то время как мы в открытую шли по дорогам и пели песни, таким образом привлекая внимание бдительных граждан и полиции.