Долг чести
Шрифт:
«Коламбус групп», возникшая всего одиннадцать лет назад, за этот короткий срок прошла путь от ещё одного выскочки до enfant terrible[2], до стремительно развивающейся новой компании, до серьёзного игрока на фондовой бирже, до одной из самых влиятельных корпораций и заняла наконец теперешнее положение краеугольного камня в фундаменте могущественного сообщества сберегательных банков, инвестиционных и страховых компаний. Эта корпорация, основанная Джорджем Уинстоном, руководила деятельностью многих групп молодых талантливых финансистов, которые занимались привлечением все новых и новых денег. Как и следовало ожидать, в финансовой корпорации, названной в честь первооткрывателя Америки, три основные группы носили названия трех кораблей Христофора Колумба — «Нинья», «Пинта» и «Санта-Мария». Когда Уинстон в возрасте двадцати девяти лет основал корпорацию, он был под впечатлением от только что прочитанной им книги Сэмьюэла Элиота Морисона «Открытие Нового Света
Уинстон был невысоким мужчиной, но ярко выраженная индивидуальность и уверенность в себе придавали ему вид рослого человека. Он неустанно занимался физическими упражнениями и поддерживал отличную форму, зная, что стресс так и косит финансистов на Уолл-стрите, и потому его лицо светилось здоровьем. Уинстон вошёл в уже переполненный зал с торжественным видом только что избранного президента, возвращающегося в свою штаб-квартиру после успешно проведённой выборной кампании. Шаг его был твёрдым и уверенным, улыбка открытой и приятной. Довольный тем, что на сегодня достиг высшей точки в своей профессиональной жизни, он даже кивнул своему главному гостю.
— Рад снова видеть вас, Ямата-сан. — Джордж Уинстон протянул руку. — Вы проделали долгий путь.
— Разве я мог пропустить столь значительное событие? — учтиво ответил японский промышленник.
Уинстон усадил гостя в кресло у торца стола, а сам направился к своему креслу на противоположном конце. По сторонам длинного стола сидели юристы и представители инвестиционных компаний — как игроки соперничающих команд в момент ввода мяча из-за боковой линии в американском футболе, подумал Уинстон, проходя мимо них и стараясь не обнаруживать свои чувства.
Но ведь это, черт побери, единственный способ стать свободным, напомнил он себе. Первые шесть лет управления корпорацией прошли для него, как в сказочном опьяняющем сне, были самыми волнующими в его жизни. В начале пути его компания имела меньше двадцати клиентов, и он вкладывал их деньги в выгодные предприятия, увеличивая капитал и укрепляя свою репутацию. Сначала пришлось работать дома, вспомнил он, имея в своём распоряжении один компьютер и одну телефонную линию, постоянно беспокоясь о том, как прокормить семью. Любящая жена верила в него и всегда поддерживала, несмотря на беременность, причём у них оказались близнецы — об этом они узнали через четыре дня после того, как Уинстон покинул страховую компанию «Фиделити» и основал собственное дело. И всё-таки она не упускала случая выразить свою любовь, преданность и веру в его успех. А Уинстон тем временем умело использовал свои незаурядные способности и природное чутьё, стремительно двигаясь к этому успеху. Когда ему исполнилось тридцать пять, он вообще-то уже достиг вершины. Два этажа в небоскрёбе на Уолл-стрите, роскошный кабинет, команда из блестящих молодых «ракетчиков», выполняющих конкретные задания. Именно тогда он впервые задумался о том, чтобы оставить финансовый рынок.
Принося огромные прибыли клиентам, Уинстон в то же время, разумеется, ставил на карту и собственные деньги. Теперь, после уплаты всех налогов, его личное состояние оценивалось в шестьсот пятьдесят семь миллионов долларов. Присущая ему осторожность и природный консерватизм не позволяли продолжать рискованную инвестиционную деятельность. К тому же его беспокоили тенденции в развитии рынка. Вот поэтому-то он и решил выйти из игры, забрать все деньги и вложить их в ценные бумаги, которые не обещали высокого дохода, но зато надёжно предохраняли от краха. Даже самому Уинстону такой метод казался странным, но ему больше не хотелось заниматься финансами. Он знал, что будет скучать, уйдя из инвестиционного бизнеса. К тому же, поступив таким образом, он поневоле отказывался от редкостных возможностей разбогатеть ещё больше, однако, напомнил себе. Уинстон, зачем ему столько денег? У него шесть роскошных особняков и в каждом по два автомобиля, вертолёт, личный реактивный самолёт и, наконец, самая дорогая его сердцу игрушка — яхта «Кристобаль».
Уинстон обладал всем, о чём мечтал, и даже при вложении денег в гарантированные ценные бумаги размеры его состояния будут непрерывно расти, обгоняя темпы инфляции, — личные потребности не позволят ему тратить весь получаемый ежегодно доход. Поэтому он разделил полученные им деньги на «портфели» по пятьдесят миллионов долларов каждый и доверил распоряжаться ими опытным и осторожным брокерам, работающим в самых разных инвестиционных фирмах, которые не сумели повторить его стремительного взлёта, но чей опыт и честность не вызывали у него сомнений. Три года назад Уинстон начал в полной тайне искать человека, который бы выкупил его долю в «Коламбус групп» и смог бы достойным образом руководить деятельностью корпорации. К сожалению, единственным желающим оказался вот этот жёлтый ублюдок.
Разумеется, японец не приобретал корпорацию в личную собственность. Подлинными хозяевами её являлись те, кто доверили Уинстону свои деньги, и он никогда не забывал об оказанном ему доверии. Даже приняв окончательное решение, он испытывал угрызения совести. Эти люди полагались на него и сотрудников корпорации, но в первую очередь именно на него, Джорджа Уинстона, потому что его имя служило гарантом успеха.
Доверие такого множества людей лежало, на плечах Уинстона тяжким бременем, он нёс его с чувством гордости и сознанием ответственности, но всему когда-то приходит конец. Наступил момент, когда он должен уделить время семье, преданной жене и пяти детям. Он устал повторять им, что занят на работе, и слышать в ответ, что они понимают это. С одной стороны, в нём нуждались столько людей, с другой — всего несколько. Но разве эти несколько не были его самыми близкими?
Райзо Ямата вкладывал в покупку акций значительную часть собственного состояния и немалую долю корпоративных средств промышленных компаний, находящихся под его контролем. И хотя Уинстон настаивал на том, чтобы осуществить сделку без большого шума, что было вполне понятным для тех, кто работали на инвестиционном рынке, избежать слухов оказалось невозможно, поэтому необходимо, чтобы деньги, изъятые из активов корпорации, были возмещены человеком, заменяющим его на посту президента. Это восстановит доверие вкладчиков. Кроме того, такой шаг ещё больше укрепит связь между американскими и японскими финансовыми системами. Уинстон наблюдал за тем, как ставили подписи под документами, осуществляющими перевод денег между банками шести стран, ради чего управляющие этими банками все ещё оставались в своих кабинетах в этот поздний для них час. Богатый и влиятельный человек этот Райзо Ямата.
Впрочем, нет, хитрый и ловкий, поправил себя Уинстон. После выпуска из Уортонской школы бизнеса он встречал множество умных и пронырливых дельцов, и все были расчётливыми и практичными людьми, пытающимися скрыть хищные инстинкты за маской добродушия. Он быстро научился распознавать их, это оказалось так просто. Ямата полагал, наверно, что унаследованные им черты позволяют более умело скрывать свои чувства, точно так же, как он, несомненно, считал себя очень проницательным финансистом, играющим в данном случае на понижение — или на повышение, улыбнулся Уинстон. Может быть, так оно и есть, а может — и нет, подумал он, глядя на сорокафутовый красный стол. Но почему на его лице не отражается никакого волнения? Японцы тоже испытывают эмоции. Уинстону приходилось иметь дело с финансистами из Страны восходящего солнца, и всякий раз они выражали удовольствие, если удавалось добиться крупного успеха на Уолл-стрите. Стоит им выпить немного, и по поведению их вообще трудно отличить от американцев. Да, конечно, они сдержаннее, может быть, немного застенчивы, но неизменно вежливы, что очень нравилось Уинстону. Жителям Нью-Йорка было бы неплохо перенять у них манеру держаться. Вот оно, вот в чём дело, понял Уинстон. Ямата вежлив, как и все японцы, но вежливость его неискренняя. Для него она всего лишь прикрытие, за которым скрывается маленький робот без чувств и эмоций. А застенчивостью тут и не пахнет…
Пожалуй, нет, это тоже не объяснение, подумал Уинстон, наблюдая за тем, как документы передвигаются все ближе к нему. Просто стена, отделяющая Ямату от остального мира, выше и толще, чем у других людей, и потому лучше скрывает его чувства. Зачем ему понадобилось воздвигать такую стену, изолировать себя от окружающих? Ведь в этом зале нет необходимости оставаться в одиночестве, здесь он среди равных, более того, его окружают партнёры. Ямата только что поставил подпись под документами, передающими Уинстону значительную часть своего состояния, и теперь его личное благополучие зависело от благополучия партнёров. Выплатив Уинстону почти двести миллионов долларов, Ямата стал обладателем более одного процента денежных средств, находящихся в распоряжении «Коламбус групп». Это сделало его самым крупным вкладчиком. Теперь он мог контролировать каждый доллар, каждую акцию и каждый опцион, составляющие активы гигантской корпорации. Да, конечно, «Коламбус» не была самой крупной инвестиционной фирмой на Уолл-стрите, но всё-таки входила в число лидеров. На эту корпорацию обращали внимание, интересовались направлением её развития, тенденциями деятельности. Ямата стал руководителем не просто инвестиционной фирмы, теперь он вошёл в число избранных, занял место в иерархии дельцов Уолл-стрита, управляющих финансами страны. Его имя, ранее почти неизвестное в Америке, будут произносить с уважением. Только этого было достаточно, чтобы на лице японского финансиста появилась улыбка, подумал Уинстон. Но нет, оно осталось непроницаемым и бесстрастным.