Долг чести
Шрифт:
Тут же на берегу я сделал перекус, в саквояже был сверток с едой. Видимо, коричневый в ресторане заказывал в дорогу. Вино имелось, но я не стал брать, боялся, что побьется, поэтому оставил в купе.
Спешить я не стал, решил подождать ночи. До Бреста не так уж и далеко осталось, километров пять. Отошел от дороги, чтобы шум составов не мешал, тут довольно плотное движение было, и, устроившись в кустах подальше от реки, чтобы слепни не заели, вскоре уснул. Но перед тем как провалиться в сон, успел еще поразмыслить.
Я понимал, почему проводник или начальник поезда не дернул стоп-кран, как раз из-за этого плотного движения. Быть виновным
Надо сказать, сработали топорно. Убийство должно было быть замаскировано под налет вражеской авиации, но тут глубокий тыл, они до этих мест просто не долетали, если только тяжелые двухмоторные «Мессершмидты». Вроде как у немцев уже турбовинтовые и реактивные появились. Да и сбить меня должны были над Польшей. Поторопился поручик, боясь не успеть. Вот с этими мыслями я и уснул.
Проснулся от шума проходящего состава. Очередного. Похоже, зря недалеко ушел. Уже темнеть начало, так что, собравшись, я заторопился к городу. А тут случилось интересное. Не успел и километра пройти, двигаясь рядом с путями, как приметил группу в четыре человека, что шла навстречу. Я поначалу подумал, что это поисковая партия, искать меня явно не бросили, наоборот, дополнительные силы перебросили, но нет, когда я упал и пропустил их, услышал немецкую речь. Диверсанты. Не сказать, что неожиданно, но все равно приятного мало. И упустить я их не мог. А двигались они к тому мосту, у которого я купался. Не знаю, почему, пусть он однопролетный, но охраны там не было. Правда, это единственный мост, что я видел, и есть ли у других охрана, ничего сказать не могу. Думаю, есть, все же важная транспортная артерия, военные не могут этого не понимать. Почему же этот пропустили?
Перевернувшись на живот, я прицелился из своего нагана и спустил курок, почти сразу выстрелив в следующего диверсанта. Преследовать их у меня желания нет, да и возможности такой не было, рубаха светлая, заметят. Хорошо, на земле не увидели или приняли за мусор. И, нажимая раз за разом на спуск (револьвер с самовзводом был), я бил диверсантов в спину. Двоих точно снял, наповал, в шеи стрелял, большие рюкзаки спину им прикрывали, а вот третьего лишь подранил, он перекатом пытался уйти, а получив пулю в плечо, выругался по-немецки:
– Шайсе!
Последний отпрыгнул в сторону, поворачиваясь ко мне лицом, что позволило стрелять в грудь, где была разгрузка, жаль, не успел. Остались против меня раненый и последний, четвертый. Я вовремя перекатился в сторону, и по тому месту, где я только что лежал, прошла очередь автомата. Знакомый звук, автомат Федорова, основное автоматическое оружие Российской армии. Винтовок тоже хватало, но что в боевых, что в штурмовых частях отдавали предпочтение именно этому автоматическому оружию. Видимо, диверсанты были в русской форме с русским оружием.
Оружие мне пригодится, тем более, судя по массивной длинной трубе ствола, один был вооружен ручным пулеметом. Это тот, кого я первым застрелил. А я прицелился над огонек выстрелов из автомата и спустил курок. Стрелок сразу заткнулся, повалившись. Точно в цель. Вот что значит быть ослепленным своими выстрелами. Тот меня не видел. Вскочив, я подбежал к подранку и пинком выбил пистолет из его руки, вторым ударил по ране, отчего тот вырубился. Пробежавшись, проконтролировал, добив еще одного подранка. Он тяжелый, для допроса не годился.
Первым делом снял оружие и амуницию с тела языка. Пистолет, что выбил из руки, оказался знакомым оружием, «люгер». Убрал обратно в кобуру, хороший пистолет, у меня такой ранее был, но пропал вместе с самолетом и прошлым телом. У многих русских офицеров и унтер-офицеров такое оружие было, так что наличие его не особо удивляло.
Немцы под опытных солдат маскировались. Один офицер, унтер и двое рядовых. Трофеями стали три пистолета, три автомата Федорова и ручной пулемет Давыдова. Лет пять назад их начали выпускать в России. Вполне неплохая машинка с ленточным питанием, вроде «РПД-46». Гранаты ручные, в рюкзаки пока не заглядывал, возможно, там взрывчатка, но разгрузки полны магазинов, боеприпаса хватало. Все это я снял и сложил общей горой, оставив тела диверсантов лежать там, где их настигли мои пули.
Подошел и пнул подранка по плечу. Тот уже очнулся, следил за мной незаметно, я это по изменившемуся дыханию понял. Он попытался подбить мне ноги, но я подпрыгнул, пропустив его ногу под собой, и, подождав, пока тот, зажимая рану, закончит матерится, приказал на немецком:
– Рассказывай!
Сломать немца удалось не сразу, волчара крученый, характер закаленный, вроде моего, но все же разговорил. Оказалось, при высадке группа понесла потери: сломал ноги командир, опустившись на парашюте на склон оврага. Они угнали машину, грузовик от фермы, семью фермеров уничтожили, перевезли его и укрыли тут неподалеку, а сами отправились рвать мост.
С охраной наши действительно просчитались: где охраняют, а где нет. Возможно, выделенные силы просто не успели прибыть к охраняемым объектам, обычное головотяпство, вот немцы и торопились рвануть мост, пока никто не мешает. Срыв поставок снабжения – вот их задача. Высадили прошлой ночью, я как раз в Бресте ночевал. Это все, что знал диверсант, обычный боец, не так и много. Добив его, я оставил саквояж с трофеями и рванул в сторону, указанною как стоянку их лагеря. Она находилась в трех километрах от места схватки, в овраге, поэтому я надеялся, что шум перестрелки не донесся до радиста и командира.
Те оказались на месте, командир спал, а радист сидел на склоне и с тревогой крутил головой, из-за него и пришлось долго подбираться, так как опасался нашуметь. Радистом оказалась белокурая девушка, настоящая красавица. Как сказал язык, она из семьи беглецов, из тех, что бежали из России, боясь гнева императора. То ли эсеры, то ли социалисты, а может, и большевики, тот сам не знал.
Точный выстрел – и девушка повалилась на спину. Даже жаль было убивать такую красоту. В голову попал. После этого – два выстрела в грудь командиру. Тот схватился за оружие, а мне языки не нужны.