Долг грабежом красен
Шрифт:
Первухин, невысокий темноволосый крепыш с непроницаемым лицом и абсолютно бесцветными глазами, спокойно выслушал Полунина и произнес вежливым тоном:
– Извините, Владимир Иванович, но задавать вопросы – это моя профессия… Мы понимаем, в вашей жизни сегодня произошла трагедия, но вы должны понять и нас – это наша работа, собирать информацию и на ее основе искать преступников.
– Послушайте, капитан, впервые я пообщался со следователем, когда вы, видимо, в школу еще ходили. С тех пор мне доводилось
В этот момент в кабинете, где сидели Полунин и Первухин, раздался телефонный звонок. Капитан взял трубку и произнес:
– Да, слушаю… Да, я… Хорошо, понял. Все понял…
Он положил трубку и внимательно посмотрел на Полунина.
– Ну что, капитан, есть еще какие-то вопросы? Если нет, я не вижу смысла продолжать наш разговор.
– Разговор продолжать, может быть, и не имеет смысла, – задумчиво ответил Первухин, – но и уйти у вас сегодня не получится.
Полунин удивленно посмотрел на Первухина.
– Поясните, капитан, о чем вы.
– Владимир Иванович, – начал капитан официально, – вы обвиняетесь в незаконном хранении оружия.
Выслушав фразу капитана, Полунин закрыл глаза и сильно растер пальцами веки.
В этот момент он подумал о том, что этот день, полный трагических поворотов и катаклизмов, наверное, никогда не кончится. В силу своей полнейшей эмоциональной опустошенности он выглядел совершенно спокойным.
Он открыл глаза и тихо спросил:
– Вы это серьезно?
В ответ капитан лишь пожал плечами.
– Какое оружие вы имеете в виду? Вы что, подкинули мне в машину пару патронов?
– Нет, Владимир Иванович, нам не надо было ничего подкидывать. Сегодня утром вы воспользовались пистолетом системы «беретта», который был впоследствии изъят у вас в качестве вещественного доказательства.
В следующий момент Полунин неожиданно для себя испытал такую вспышку ярости, что едва удержался от того, чтобы не броситься на Первухина. Он с такой силой грохнул кулаком по столу, что отломил край столешницы.
– С помощью этого оружия я пытался спасти жизнь своей жены, сына, а также своего друга! – заорал он, нависнув над Первухиным, непроницаемое лицо которого вдруг исказилось гримасой страха. – Ты что, ментяра позорный, хочешь меня посадить в тюрьму за то, что я спасал свою семью? И сделать это в день, когда у меня убили жену и друга? С кем, в этом случае, останется мой ребенок?
В этот момент дверь кабинета открылась, и в него ворвались трое милиционеров, которые быстро кинулись к Полунину и скрутили ему руки.
Капитан Первухин после этого облегченно вздохнул и как-то нервно дернул шеей:
– Успокойтесь, Владимир Иванович, не надо так нервничать. Мы просто вас задерживаем. У меня есть указание начальства, есть подписанное прокурором постановление о взятии вас под стражу. И вам и нам так будет спокойней, вы же видите, что творится в городе.
– Зачем?! – заорал Полунин, снова рванувшись к капитану. – Зачем вам, уродам долбаным, сажать меня под замок?! Неужели я сбегу, даже не похоронив свою жену?
Первухин, снова интуитивно дернувшись в сторону от Полунина, судорожно сглотнул слюну и ослабил галстук на шее, после чего быстро скомандовал одному из сержантов, держащих Полунина:
– В камеру его, пусть успокоится там. Завтра поговорим.
Через пять минут за спиной Полунина закрылась дверь маленькой одиночной камеры, в которой кроме деревянного настила, расположенного на высоте полуметра от пола, и параши ничего не было.
Полунин устало подошел к настилу и, сев на краешек, тут же, не снимая пиджака и галстука, опрокинулся на спину, закрыв при этом глаза.
Даже в самых страшных своих фантазиях Полунин не мог себе представить, что когда-нибудь утром он станет свидетелем убийства своей жены и друга и при этом никак не сможет им помочь, а вечером его самого посадят под стражу.
Тем не менее Полунин понимал, что его арест – далеко не последний акт в цепочке этих кровавых драматических событий.
Горечь от пережитого большого горя и общая усталость сделали свое дело, и Полунин погрузился в какое-то шаткое забытье, из которого его вывел звук открывающегося замка.
Полунин с трудом приподнялся на локте и щурясь воспаленными, красными от усталости и плохого сна глазами, посмотрел в открывшийся дверной проем.
Увидев вошедшего в камеру, Полунин мгновенно получил ответы на многие интересующие его вопросы…
Перед Полуниным стоял Сергей Романенков. Он, засунув руки в карманы брюк, внимательно вглядывался в лицо арестанта, словно старался определить степень его потрясения.
– Здравствуй, Владимир Иваныч, – поздоровался Романыч. – Не удивлен моему появлению здесь?
– Нет, не удивлен, – устало ответил Полунин. – Чего-то в этом роде я и ожидал. Хотя с большим удовольствием встретился бы с тобой в аду.
– Не сомневаюсь, – криво усмехнулся Романыч, – что когда-нибудь мы там и встретимся. – Там будут многие наши с тобой знакомые.
– Ты имеешь в виду акционеров нефтяной компании?
– Ну да, – подтвердил Романыч. – Только вот компанию мы с собой туда не утащим, поэтому придется делить ее здесь, на земле. Собственно, по этому поводу я к тебе сюда и явился.