Долг и отвага. Рассказы о дипкурьерах
Шрифт:
…Быстро схватил лежавшие на столике у окна под салфеткой наши с Нетте два маленьких маузера, передал один Нетте, а второй стал готовить для стрельбы. Я стоял у окна спиной к левой стороне купе. В этот момент одним прыжком в купе вскочил замаскированный человек, которого я видел в передней части вагона. Он направил на меня браунинг, но я не успел еще вставить обойму. В это время Нетте выстрелил в бандита [30] , и тот присел на нижнюю полку. Мне показалось, что Нетте его или ранил, или застрелил. В это время у двери показался второй, тоже в черной маске и с револьвером в руке. Первый бандит снова прицелился, чтобы выстрелить в меня. Видя, что он хочет стрелять, я выстрелил в него два раза. Думаю, что мои выстрелы попали в грудь, ибо лицо его изменилось. После моих выстрелов я получил пулю в правую руку от бандита, стоявшего в дверях. Сидевший на диване, раненный мною и Нетте первый бандит выстрелил в меня еще два раза. Он издал какой-то неопределенный крик и выбежал из купе.
30
Нетте на какое-то мгновение выстрелил раньше и попал в шею нападавшего. Пуля перебила артерию, питавшую мозг, и нападающий, вероятно, ослеп (это показало впоследствии вскрытие трупа). То, что таким образом был сразу выведен из строя первый нападавший, спасло, быть может, жизнь Махмасталю и сохранило дипломатическую почту. Этот выстрел с самого начала предопределил неудачу нападения. — Прим. авт.
…Мой револьвер выпал из раненой руки, и, когда я его поднял, второй бандит выстрелил в меня и попал в живот с правой стороны. Тогда я выстрелил с левой руки во второго бандита по крайней мере еще два раза, целя ему в живот и выше. После этих выстрелов он вскрикнул и ушел.
…Я опустился на колени и ждал нападения на купе еще кого-нибудь, но с верхней полки на меня упал Нетте. Он был мертв. Нетте свалил меня на пол головой в сторону коридора и ногами в сторону окна.
Тогда я увидел стоящего в дверях третьего человека с маской на лице, в пальто цвета маренго, русских сапогах и с револьвером «парабеллум» в руке. Ничего не сказав и ничего не сделав, он ушел…
Таков сжатый рассказ Иогана Махмасталя.
Свидетели нападения, ехавшие в том же вагоне, — сотрудник газеты «Известия» писатель Корнелий Зелинский и председатель правления Льноторга Л. Ф. Печерский дополнили его.
Печерский вышел из туалета, где умывался, и лицом, к лицу столкнулся с бандитами, видимо, только что вскочившими в вагон. Один из них направил на Печерского браунинг.
— Оружие есть? Деньги есть? — крикнул он по-русски и, не ожидая ответа, быстро бросился по коридору, прямо к четвертому купе, занятому нашими дипкурьерами, крикнул второму бандиту: «Вот они!»
После короткой схватки в купе третий замаскированный бандит, видя, что его сообщники ранены, бросился вслед за ними. Зачем? Это было ясно. Он хотел спасти себя и вместе с тем обезопасить организаторов нападения. Раненые бандиты, спотыкаясь, шли по коридору. Выстрелив несколько раз вдоль вагона, третий затем затащил обоих в купе проводника. Сразу же оттуда донеслись два выстрела. Хлопнула дверь. Сделав свое дело, преступник (или преступники) убежал в другой вагон.
Наступила тишина.
Начали приоткрываться двери других купе, из них выглядывали перепуганные пассажиры. Проводники куда-то исчезли.
Итальянский дипкурьер, оказавшийся более смелым, чем другие его коллеги, и Зелинский извлекли из-под трупа Нетте Махмасталя и посадили его на диван. Тот не выпускал револьвера из рук.
Можно только удивляться мужеству и воле этого человека. Получив пулю в правую руку, Иоган Махмасталь продолжает стрелять с левой. Тяжело раненный в живот, он посылает в бандитов пулю за пулей, продолжая защищать диппочту. Даже после того, как подстреленные бандиты покинули купе и ушли навстречу своей смерти, Махмасталь, истекая кровью, продолжает стоять на своем боевом посту.
О нападении на дипкурьеров заговорила вся мировая печать.
Через день тело героически погибшего Нетте отправляли в Москву для похорон. Задрапированный красной материей гроб был установлен в здании полпредства СССР. Тысячи людей пришли к зданию на тихой улице Антониасела проститься с Нетте. Во время траурной процессии можно было увидеть и друзей, и врагов. Безмолвно шли старые рабочие рижских предприятий. Тревожными, злобными взглядами провожали гроб рижские буржуа, владельцы ресторанов и баров, модных магазинов и кинотеатров. В толпе шныряли шпики, записывавшие тех, кто участвовал в процессии. Цепью стояли айсарги (полувоенная, полуфашистская организация латышской буржуазии и кулаков)…
Рабочие Риги проводили в последний путь своего брата по классу.
В приказе НКИД от 8 февраля 1926 года говорилось:
«Коллегия Народного комиссариата по иностранным делам, отмечая исключительное сознание своего революционного долга и героическое поведение товарищей Нетте и Махмасталя, постановила возбудить перед Президиумом Центрального Исполнительного Комитета СССР ходатайство о награждении товарищей Нетте и Махмасталя орденами Красного Знамени…
Коллегия выражает твердую уверенность, что героизм и высшее сознание революционного долга, проявленные на служебном посту товарищами Нетте и Махмасталем, будут всегда примером для всех работников Народного комиссариата по иностранным делам».
Убийцы по найму и их покровители
Произошло редкое в практике международных отношений преступление (а именно таковым и явилось нападение на советских дипкурьеров) — преступление, носившее явно политический характер, но это осталось как бы «не замеченным» латвийским буржуазным правительством.
В своем донесении в НКИД поверенный в делах сообщал, что за все время пребывания на вокзале он не видел никого из представителей министерства иностранных дел или других правительственных органов Латвии, в том числе и прокуратуры [31] . Лишь спустя несколько часов в советское полпредство явился генеральный секретарь министерства, чтобы выразить «соболезнование и сожаление» своего правительства по поводу случившегося.
31
См.: Документы внешней политики СССР, т. 9, с. 84.
С. И. Боркусевич напомнил представителю министерства, что это не первый случай, о котором сожалеет латвийское правительство. И ранее были факты провокационных антисоветских выступлений: случай со срывом государственного флага с автомашины полпредства, подстрекательская кампания белогвардейской газеты «Слово», которая, несмотря на обещание латвийских властей, до сих пор не закрыта, и другие. Представитель МИДа заверил, что латвийское правительство «примет все меры» по расследованию нападения и наказанию виновных.
Несмотря на эти заверения, со следствием явно не торопились.
В самые важные для расследования первые часы после совершения преступления, когда, идя по горячим следам, можно надежнее всего добиться успеха, полиция дает возможность всем, а следовательно и преступникам, свободно покинуть поезд. Уходили проводники, уходили свидетели, уходили убийцы…
Подозрительным было поведение младшего проводника вагона Бризе. Об этом говорил в своих показаниях Махмасталь, об этом же говорил и Зелинский. Но вместо того чтобы немедленно задержать Бризе еще в вагоне, полиция словно забывает о его существовании. И только по настоятельному требованию полпредства Бризе вызывается на допрос. В прокуратуре он дает заведомо ложные показания, отрицая, например, что знал о том, что в вагоне едут советские дипкурьеры. В действительности он еще при отправке поезда из Москвы знал об этом.