Долг шантажом красен

Первушина Татьяна

– Мы вызовем вас, когда понадобитесь, Янина Владимировна. А сейчас идите домой, не мешайте нам работать, – строго сказал Соловьев.

Потом они с Димкой еще раз пожали друг другу руки, и следователь негромко произнес:

– Надо как-нибудь встретиться, молодость вспомнить.

– Я всегда только за, – обрадованно среагировал Димка.

Напоследок они обменялись телефонами.

– До свидания, – пробормотала я, и мы с Димкой вышли из квартиры.

Когда мы оказались на улице, я тут же спросила мужа:

– Откуда ты его знаешь?

– Да служили

как-то вместе.

– Расскажи, – попросила я, стараясь переключить мысли супруга с ужасной гибели Никиты и причины моего появления в квартире Слепянских на воспоминания о днях службы.

Но Димка оказался еще тем партизаном. Сведения, которые я клещами вытягивала из него, оказались весьма скудны. Познакомились они с Олегом Соловьевым еще в армии и сразу подружились. К моменту их первой встречи Дмитрий отслужил год и был уже сержантом, а Олег только попал в батальон.

– А почему ты назвал его «Батоном»? – поинтересовалась я у мужа.

– Да все из-за его роста в два метра, да веса почти сто двадцать килограммов. Из-за своих богатырских габаритов ему никак не могли подобрать военную форму и первые полгода Соловьев вынужден был носить гражданскую одежду. Даже на присягу ему пришлось идти в джинсах, которые, правда, скрывала длиннополая шинель. Вот ребята и прозвали его «Батоном».

– Надо же, может быть, он просто толстый был?

– Да нет, тогда было время «люберов», и все от мала до велика ходили в «качалку», так что у «Батона» было не тело, а сплошная гора мышц.

И Димка рассказал мне, как однажды они сопровождали гуманитарную помощь в Кабул и были обстреляны «духами». Все ребята были ранены – кто сильнее, кто полегче. Но, к счастью, убитых среди них не оказалось. «Вертушки» (советские военные вертолеты) так и не появились. «Батона» ранило в руки и ноги. И, хотя кости задеты не были, от смерти спасли его стальные мышцы и мужество. В этой ситуации солдаты – а были это молодые ребята – помогали друг другу, три дня несли на себе тяжелораненых. Поэтому дружба «Батона» и Димки после этого случая только еще более окрепла. Потом правда, жизнь разметала их по белу свету: Димка мобилизовался и вернулся в Москву, а «Батон» еще год дослуживал, побывал в Грузии во времена первых беспорядков. Потом след его затерялся.

– Вообще, я даже благодарен тебе за то, что ты вляпалась в эту историю, – миролюбиво произнес супруг, – ведь если бы не твои вопиющие глупость и доверчивость, то мы бы, возможно, так никогда бы с «Батоном» и не встретились.

Внезапно он, как радиоприемник, переключился на другую волну, и всю оставшуюся дорогу до дома я выслушивала брюзжание муженька. Никогда бы мне не удалось собрать так четко воедино все мои отрицательные качества. Распилив мою душу на много мелких частей, супруг внезапно успокоился и обнял меня:

– Ну ладно, не переживай. Я с тобой.

– Ты еще скажи: дорогая, я уверен, что это не ты убила! – запальчиво сказала я.

– Да за что же мне такое наказание! – вновь взъярился супруг. – Ну почему тебя все время тянет на неприятности? Казалось бы, сидишь дома, не работаешь,

так нет, вляпалась в криминал! Уж лучше бы работала! – совершенно нелогично закончил он «наезд».

Ну, вот так всегда! Чуть что не так, виноватой всегда оказываюсь я. Никакой логики у мужиков на самом деле нет. Зря они клевещут на «женскую логику». Как раз у нас, у женщин, с головой все в порядке, мы здраво расставляем все вещи на свои места. И, кстати сказать, частенько во всем виним только самих себя.

Мужчины же не привыкли признавать себя виноватыми. Не царское это дело! Свалился карниз со шторами? Так не фига было такие тяжелые шторы покупать! Опять в ванной отвалилась крышечка, регулирующая количество воды? Так ты вечно ее задеваешь! (Нет, чтобы починить.) Шкаф перекосился? А зачем ты его всякой ерундой набила? Ну и так далее… И в этот раз во всем случившемся виновата была, конечно же, я.

Справедливости ради, следует признать, что история, произошедшая со мной, совершенно выходила из рамок размеренной и спокойной жизни обывателей, каковую мы с Димкой, существа крайне мирные и законопослушные, вели до сих пор. Поэтому на этот раз я простила мужу ворчание и смирилась с эпитетами, которыми он наградил меня в тот вечер.

По приходе домой намучавшийся за день супруг сразу же отправился на доклад к Морфею, даже забыв включить по привычке телевизор.

Я же заснула только под утро, всю ночь ворочаясь и перебирая в памяти мельчайшие подробности произошедшего со мной за последние сутки. Похоже, что искать Дашку и убийцу Никиты придется теперь мне одной…

***

Утром меня разбудил телефонный звонок. Чуть не упав, поскользнувшись на ламинате, я рванула в коридор и схватила трубку.

– Янина Владимировна?

– Да, это я.

– Следователь прокуратуры Соловьев. Мы вчера общались в связи с убийством гражданина Слепянского.

– Да-да. Помню.

– Не могли бы вы прийти ко мне в 24-й кабинет сегодня, скажем, через час? Пропуск я уже вам выписал.

И он назвал известный адрес.

– Да, да, конечно, уже бегу, – пробормотала я.

Сборы были недолги. «Надеюсь, что меня не арестовывать будут, поэтому теплые вещи и сухарики брать не буду», – мрачно пошутила я сама с собой, натягивая джинсы. И внезапно я испугалась по-настоящему.

Надо сказать, вчера я выложила не всю правду ментам. Частично испугавшись за последствия содеянного, а частично забыв о некоторых своих поступках, я утаила вчера от следователя Соловьева две вещи.

Еще утром, пока Никита заваривал чай, я, вспомнив фильм «Гений» (где герой морочит голову и криминалу и милиции при помощи компьютерной и видеотехники), кинулась к компьютеру, стоявшему в гостиной, нажала на кнопку «DVD-Room», и оттуда плавно выехал диск. Так, на всякий случай, я тут же спрятала его в своей сумочке. А пока Никита делал первые неудачные попытки дозвониться до Дашкиных знакомых, я случайно увидела ее записную книжку. Она завалилась между подоконником и столом, и мне пришлось сильно изогнуться, чтобы достать ее.